Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 38
Перейти на страницу:
на порог этой школы.

— Но я хотел прокормить их всех, — закрыл лицо руками. — Где брать время, если его и так мало? — поднял свою покрасневшую голову.

— Вы знаете, — Маркс отвернул голову в сторону, — мой отец всегда твердил мне, что «лошадь убьёт капля никотина, а человека — труд, если он будет вспахивать землю вместо неё». Так вот скажите мне: стоит ли земля, на которой вы пашете, той самой капли никотина?

Пока я стояла в пустом коридоре, ощущение скоротечности времени в прямом и переносном смысле убивало меня. Около часа мне приходилось гулять из одной половины проходного двора в другую, а уборщице — вытирать натоптанные мною следы.

— Элиза, — отец в своём новом костюме вышел из кабинета, весь потный и напряжённый. — Пошли, — приобнял меня за спину.

— Я отчислена? — со страхом спросила я.

— Да, — ответил отец, — но это не беда, — нервно улыбнулся, — у нас ещё вся жизнь впереди: поменяешь сотни школ, колледжей, — мы вышли на улицу.

— Почему ты не ругаешь меня? — с недоумением спросила я, спускаясь по лестнице.

Сейчас же осень переменчива. Вчера шёл дождь, а пару часов назад палило яркое солнце, не нуждающееся даже в моём листике — я не знала, что поменять в этом октябре.

— Меня за всю школьную жизнь вызывали к директору десятки раз, — нервно посмеялся, — а ты провинилась всего раз — и тебя выгоняют. Раз уж на то пошло, то в «такой» школе стоит выгонять половину!

— Он не рассказал тебе того, что произошло? — мы шли к нашей машине по вечернему асфальту, пахнущему сыростью.

— Рассказал, что ты разгромила театральный зал, — открыл для меня дверцу, — но говорил он постоянно расплывчато, — захлопнул, — медленно и слишком нравоучительно, — сел в машину.

Наш директор, Маркс Питерсон, был из тех бедных людей, что любили своё дело и были готовы отдаваться ему до конца жизни, несмотря на погоду, удары в бок и слова в их адрес. Но мне всегда казалось, что такое мужчина, близкий к счастливой старости, за всю свою жизнь должен был наконец получить своё «чудо», но почему-то так и остался в этой полуразрушенной школе.

— А мама? — растерянно спросила я.

— До конца полугодия ей необязательно знать, — мы выехали, — а пока я буду искать тебе новую частную школу, — посмотрел на меня в лобовое. — Давно пора было подумать об этом.

— И Арнольд?

— У него проблемы?

— Мы в одной школе учимся — у нас одни и те же проблемы.

— Посмотрим, — строго ответил отец.

Здесь не было условий — это не задача, а значит и решаться она не будет.

— И куда мы? — обиженно спросила я.

— А ты не знаешь? — вопросом ответил он.

Вечерней город гудел, пока фонари горели над человеческими головами. Все, свободные от работы и учёбы, наконец выходили на его улицы, то поя песни, то расхаживая по кофейням, то гуляя парами. Мы же подъехали в старому кафе-мороженому, где раньше проводили с отцом время, и, выйдя на прохладный воздух, радостно переглянулись, пока между нами проходила галдящая толпа детишек.

— По мороженому? — спросил отец.

— Разве что по одному, — смущённо ответила я и открыла дверь.

За всё время, пока нас здесь не было, эта сеть морожениц значительно расширилась, а места в помещении стало гораздо больше: они выкупили соседнее здание. Появились те самые столики, за которыми сидят семьи и за которые тогда сели мы.

Над нами светила странная лампа-хиппи, отражающая яркий оранжевый свет, на столе лежала пара крошек от рожка, на которые я сразу обратила внимание, а на фоне играла какая-то успокаивающая мелодия, которую я, кажется, слышала. Отец, отложив в сторону пиджак, посмотрел на меня с некоторой долей гордости и спросил:

— Пломбир?

— Да, — радостно ответила я, забыв все предыдущие годы нашей жизни.

Ожидание всегда раздражало меня: несмотря на небольшую наполненность зала и прохладную этим осенний вечером осень, очередь всё же была.

— Пломбир, — принёс рожок с двумя шариками. — А мне — клубничное, — сел напротив меня.

— Ничего не меняется, — я покрутила голову вправо-влево. — Разве что свет здесь стал напоминать старость.

— Он всегда таким был, — местами говорил с набитым ртом. — Просто приезжали мы сюда до того, как солнце опускалось, а то мама была недовольна.

— Приезжали до того, как опускалось солнце, не поэтому, — разозлилась я.

— А почему? — с усмешкой спросил он.

— Мне уже не десять: зачем ты врёшь? — насторожилась я, перестав облизывать пломбир. — Ты привозил меня сюда каждый раз в одно и то же время и боялся, опоздав, забрать свою девушку не вовремя, а одним прекрасным днём ты вообще попал в аварию из-за своих планов.

— Разве это не описывает меня как пунктуального человека?

— Пунктуального? — недовольно спросила я. — Ни черта ты не пунктуальный! — вскрикнула я. — Где ты был три года назад, когда я выступала?

— Где ты выступала?

— Театральный кружок, — капли подтаявшего в моих руках мороженого падали на пальцы. — Он был важен для меня тогда.

— Это же детская, — пытался подобрать слова, — мелочь!

— Мелочь, — покивала головой, — настолько же незначительная и глупая, как эта встреча, — взяла куртку со своего мягкого сидения.

— Прекрати, — посмеялся, переводя весь наш диалог в шутку.

Тогда, подойдя к отцу ближе, чем на метр, я наконец сделала то, что хотела с того дня, как он купил мне не любимое мною клубничное мороженое, — уткнула его же рожок в его новую белую сверкающую рубашку.

— Новую купишь, — сказала я, закинув на себя куртку, пока он с открытым ртом глядел на меня, — это же мелочь, — вышла из кафе.

Мой отец постоянно и безусловно врал всем вокруг. У лжи точно был дар убеждения. Она бегала за ним, как собачка за палкой, но, если для меня это была всего лишь игра, в которую я погрязла, то для него — отдельная жизнь.

Они врут нам.

Врут, когда мы нервно звоним им ночью, когда спрашиваем о простых вещах, когда гуляем по парку, когда поднимаемся по лестнице домой, когда смеёмся, когда плачем.

Врут нам в лицо, стоя у нашей фигуры, обнимая, целуя, обещая.

Врут всегда и всюду.

Врут. Патологические лгуны, запутавшиеся в своих словах, создающие сотни миров.

«Завтра вы и себя, и меня с трудом вспомните»

Утро в Карлингене встречало нас радушным солнцем, звуками орущих чаек и длинными лужами, по которым хотелось прыгать. Элиза, проспав всего пару часов, проснулась и, потянувшись в одной своей детской футболке, решила наконец поискать свои пропавшие вещи и обычскать всю комнату, начиная со шкафа и заканчивая кроватью.

— Собака, — поругалась она,

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 38
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?