Папа вздохнул.

— Мистеру Кацу не понравилась большая часть наших песен. Он хочет, чтобы мы записали кучу новых, из которых он сможет что-нибудь выбрать.

Сгустились грозовые тучи. Не нужно было быть синоптиком, чтобы догадаться, что гром и молния уже в пути. Я схватила телефон, вернулась в свою комнату и закрыла за собой дверь.

После того как я позвонила Мэдисон, я подумала, не написать ли письмо Оливии. Но тогда мне пришлось бы пройти через кухню, чтобы попасть в мамин кабинет, где стоял компьютер, а я слышала, что родители все еще ссорились.

Поэтому вместо этого я взяла гитару и забренчала первые аккорды из «Заблудившегося странника». Я откинулась на подушки и запела:

По мере того как Тэм поправлялся, согретый теплом и заботой, из его памяти стирались воспоминания о другом доме. Воспоминания о ферме среди зеленых холмов и гор, о ласковых руках, которые принадлежали не этой женщине, о ночах, проведенных в теплой и мягкой постели, воспоминания об имени, которое было похоже на Сэм, но все-таки звучало иначе.

Тэм жил с Ив уже чуть больше месяца, когда она впервые обратила внимание на одну странность. Он с радостью бегал за ней, пока она занималась работой по дому, и сопровождал ее во время прогулок, когда была хорошая погода. С удовольствием лежал у ее ног, когда она обедала или читала. Но каждый день после обеда, когда полуденные тени расползались по замерзшей земле, Тэм становился беспокойным.

Он подскакивал и бежал к двери, жалобно выл и оглядывался на пожилую женщину.

И каждый раз она выпускала его на улицу.

— Хорошо, Сэм, иди, сделай свои дела.

Но Тэм просто стоял на крыльце и выглядел растерянным. Как будто, думала Ив, он зашел в комнату и не может вспомнить зачем.

Когда это повторилось несколько дней подряд, Ив обратила внимание на то, что все это происходит в одно и то же время. В три пятнадцать пес вставал, подходил к двери и скулил. Потом запрыгивал на деревянный сундук под большим окном в гостиной, спрыгивал вниз, опять бежал к двери и начинал толкать ее мордой.

К трем тридцати пес принимался метаться от окна к двери. Туда и обратно, туда и обратно, от двери к окну, как будто им что-то двигало.

А затем, через несколько минут, падал на пол у ног Ив со стоном отчаяния.

Ив разрешала ему забраться к ней на колени и гладила его, пока он не засыпал.

Огонь в камине осветил ярко-рыжую шерсть Тэма. Доктор Притчет рассматривал собаку, растянувшуюся у камина.

— Это действительно шотландская овчарка, — сказал он. — Без сомнения, чистокровная.

Ив кивнула и улыбнулась.

— Удивительно, что может сделать немного любви, большое количество еды и хорошая ванна. Хотя современная медицина и квалифицированный доктор тоже не помешают.

Они молча смотрели на Тэма, слышен был только треск дров в камине и завывание ветра за окном.

Ив вздохнула и покачала головой.

— Я даже не знаю, просто…

— Что тебя беспокоит?

— Он самый преданный компаньон, о котором только можно мечтать, как ты и говорил. Я уже не могу представить свою жизнь без него.

— Но?..

У нее на лбу появились морщины.

— Иногда мне кажется, что сердце этого пса где-то в другом месте. Как будто он ищет кого-то.

Старый ветеринар молчал.

— Я даже иногда боюсь, что однажды, когда я выпущу его ночью во двор, он может убежать.

— Послушай, Ив, — сказал док Притчет, — да куда же ему бежать, особенно посреди зимы?

— Знаю, я кажусь тебе тупой старушкой, — произнесла Ив, — но я не могу избавиться от ощущения, что этот пес куда-то бежал и кого-то искал. — И она рассказала о странном поведении Тэма.

Доктор Притчет вытянул перед собой ноги. Тэм вскочил и перешел в тень.

— Собаки — это существа, которые не изменяют своим привычкам, Ив. Кто знает, что у него на уме. — Ветеринар покачал головой. — Я все равно до сих пор считаю, что кто бы ни был его хозяином, он не заслуживает такого пса. Мы-то с тобой знаем, в каком ужасном состоянии он был. И даже после всего этого Сэм мне не доверяет. Готов побиться об заклад, что я ему не нравлюсь.

— Джеймс…

Он отмахнулся.

— Я хочу сказать, что кто-то обижал эту собаку и совсем о ней не заботился. Если он куда-то и направлялся, так это в дом получше. И он нашел его.

Тэм запрыгнул на колени к Ив. Она погладила его прекрасную голову, заглянула в карие глаза.

— Ив, теперь это твоя собака.

— Некоторые поэты утверждают, что апрель — это самый жестокий месяц, но я думаю, что февраль хуже, — сказала Ив Тэму, когда они смотрели, как падает снег. — Почему только последнюю неделю было тепло, как весной? — Она вздохнула и отвернулась от бури, разыгравшейся за окном.

Три дня был сильный снегопад. Дороги засыпало.

— Если мне не удастся выбраться из этого дома в ближайшее время, — добавила Ив, — я просто сойду с ума.

Тэм сочувственно заскулил.

Ив улыбнулась и погладила его за ухом.

— О, не обращай на меня внимания, Сэм. Ты думаешь, что, прожив в этих горах более восьмидесяти лет, я должна была привыкнуть к переменчивой погоде. — Женщина взяла свое вязанье, запустив пальцы в мягкую шерсть ламы. — Мне кажется, что чем старше я становлюсь, тем длиннее становятся зимы.

Тэм обнюхал моток шерсти на коленях Ив. В его памяти всплыли видения: амбар, мохнатые существа с длинными шеями… Пес увидел женщину, бросающую сено и размешивающую корм. Тэм понюхал шерсть еще раз. Он вспомнил старый яблоневый сад, древесный дым и запах девочки.

Его сердце забилось чаще. Это был запах дома.

Тэм нахмурил лоб, заскулил и положил лапу на колено Ив.

— Что случилось, Сэм?

Зазвонил телефон.

— Привет, Рэндал, дорогой. Рада тебя слышать. — И на этот раз Ив говорила искренне.

Она встала, чтобы приготовить себе чашку чая, слушая глубокий успокаивающий голос сына.

— Господи, да, дорогой, — сказала она. — Дул сильный ветер, мела пурга. Шел дождь со снегом. — Тэм смотрел, как она прижала трубку к уху, пока включала газ под чайником.