– Не думал я, что ты Окуня раскрутишь, – вернулся к недавней теме Иван Алексеевич. – Вроде бы матерый волчара, а ты вот его как достал. Все-таки причастен Воронец к гибели Суконкина. Хотел глянуть, как он живет. Как бы не так! Ладно, нечего нам в это дело лезть. Мы же не КГБ и даже не ГУВД, мы – обычный уголовный розыск районного масштаба. Наше дело маленькое. Ну в общем я тебя убедил. Давай еще по пять капель, и по домам. Кстати, как ты устроился?

– Да в общем-то нормально, – пожал плечами Сергей.

Подполковник Лесовик уже решил проблему с жильем. Позвонил своему хорошему знакомому, начальнику стройтреста, а тот предоставил Сергею комнату в подведомственном ему общежитии. Четырехэтажное здание из красного кирпича. Первый, третий и четвертый – для женатиков, второй – для холостяков. Сергей поселился на втором. Комната просторная, светлая, ремонта, правда, требует, но за этим дело не станет. Мебель ничего себе. Полуторная кушетка, шифоньер, тумбочка, на полу хоть и дешевенький, но ковер. Телевизора нет, но это дело наживное. Холодильник на общей кухне. Короче говоря, жить можно. Есть где бросить якорь.

2

– Ой мамочки! Я балдею! – визжала от восторга Эллочка.

Красивая девчонка. Изумрудные глаза, сочные губки вкуса пьяной вишни. Не сказать, что шлюха. Но и скромницей ее не назовешь.

Глеб Васильевич Панфилов не любил делать дорогие подарки. Но иногда он мог позволить себе широкий жест. И сегодня он подарил Эллочке роскошную норковую шубку. Девчонка с ума сходит от радости.

Сначала она крутилась возле зеркала. Она манекенщицей как-то пробовала работать. Что-то не сложилось у нее на этом поприще, но кое-какие навыки остались. Надела полусапожки на высоком каблуке и давай крутить «восьмерки» по комнате. Неплохо у нее получилось. Но в этом представлении не хватало изюминки. И Эллочка сама догадалась чего.

– Я сейчас! – загадочно улыбнулась она и выпорхнула из комнаты.

Вернулась минуты через две. Все тот же наряд. Шубка, полусапожки. Но волосы уже распущены…

Она продефилировала по комнате. На развороте полы шубки разошлись, и перед глазами Глеба Васильевича мелькнули обнаженные прелести – грудки с ягодками, плоский животик, тщательно ухоженная полоска растительности. Ноги у Эллочки длинные, волнующие…

Она повернулась к нему спиной, выгнулась, как та кошка. Шубка провалилась за плечи – обнажила смугловатую спину. Упала к ногам. Взору открылись высокие упругие ягодицы… Ноги расставлены широко, корпус выгнут вперед, руки упираются в спинку кресла. Эллочка манит его, зовет… Глеб Васильевич не смог устоять. Вернее, усидеть. Он поднялся с места, подошел к своей любовнице и прижался к ее крупу…

К сорока пяти годам у него было много женщин. Но никому еще он не угождал так, как Эллочке. Молодая, красивая, на зависть всем. Ни одна женщина не воспламеняла кровь так, как она. И ни одной из них он не угождал так, как своей новой пассии. Квартиру ей снял в центре города, стенку гарнитурную купил, видеодвойку шикарную подарил, сегодня вот шубку норковую презентовал… Возможно, он разведется с женой и женится на Эллочке…

– Ой не могу! Ой как хорошо! – стонала она под его натиском.

А ему-то как хорошо… Но вот все закончилось.

Нет, разводиться он не будет. Роза ему не просто жена. Она его советник и помощник. К тому же на его любовниц смотрит сквозь пальцы. Понимает, что сама не в состоянии удовлетворить его запросы, поэтому и закрывает глаза на его похождения. Мудрая женщина. Где он еще такую найдет?

– Дорогой, что-то не так? – забеспокоилась Эллочка.

Прижалась к нему жарким обнаженным телом, провела рукой по животу.

– Все хорошо… Даже очень…

– А чего такой мрачный?

– Да проблемы…

Проблем у него в самом деле было очень много. Бурная эпоха перестройки, новая экономическая политика открывала новые жизненные горизонты. Но неплохие перспективы открывались и перед паразитами вроде законного вора Воронца с его кодлой… Феликс Суконкин вот погиб. Возможно, воры приложили к этому руку…

Поверить невозможно, но еще десять лет назад пушно-меховой комбинат влачил жалкое существование и даже ставился вопрос о его закрытии. И это при том, что леса вокруг Новожильска – рай для пушной твари. Вся беда в том, что комбинатом честный коммунист руководил. А это такой народ, им пустыню Кара-кумы дай в управление, так они через год песок завозить станут…

Честный, но бестолковый директор ушел на пенсию, и у руля комбината встал Глеб Васильевич. Набрал шкурок, что получше, и в Москву. Пороги в министерстве обивал, соболями чиновников ублажал. Добился-таки своего – получил деньги на развитие производства. Отремонтировал и построил новые цеха, реконструировал и частью обновил дубильное, красильное и прочее оборудование, даже зверосовхоз поднял, с охотниками отношения наладил. Словом, работа задалась. Через год комбинат стал приносить прибыль. Сначала государству. А затем и самому Панфилову.

Для начала он наладил продуктивную связь с начальником управления «Новожилпушнина», за взятки организовал регулярные поступления на комбинат внефондового левого сырья. Добытую охотниками шкурку тут же переводили в неучтенку, которая расходилась по таким же неучтенным цехам, где шили шубы, шапки. Был еще такой партийно-хозяйственный документ, по которому разрешалась передача некондиционного сырья пушнины предприятиям бытового обслуживания. Еще один источник неучтенки. Подпольные цеха были загружены под завязку. Товар уходил в Москву, где продавался «втемную» через «блатные» магазины. Связи у Панфилова были везде. Он бы и на Луне их наладил, если бы там был спрос на меха.

С местными торгашами Глеб Васильевич не связывался. Комбинат находился за городом, в тихом, спокойном месте. Может быть, по этим причинам нелегальное производство меховых изделий не попало в сферу криминальных интересов. Но все до поры до времени…

Панфилова не очень-то пугали наезды со стороны уголовников. От них можно было бы и откупиться. Куда больше он боялся карающего меча Фемиды. Засветиться он мог с нескольких сторон – ОБХСС, УВД, народный контроль, финотдел, госторгинспекция, комитет партии. Кого-то удавалось обмануть, кому-то приходилось отстегивать. Но, так или иначе, нелегальное производство работало с размахом и давало хорошую прибыль. И все равно было страшно. Поэтому он оставил пост директора комбината, а на его место пришел свой человек – Суконкин Феликс Альбертович. Человек солидный и достаточно авторитетный – бывший преподаватель МГУ, доктор экономических наук. Кристальной честности, что, впрочем, не мешало ему получать куш в четверть от всей нелегальной прибыли. Глеб Васильевич отошел в тень, но продолжал держать руку на пульсе событий.

Суконкин вел скромное существование. Пользовался исключительно служебной машиной, жил в обычной «двушке», деньгами не сорил, с бабами не путался. Может быть, потому и не попал в поле зрения правоохранительных органов. Зато не избежал встречи с криминальными структурами.