— Это прямо какие-то дурачки, — сказал Соломон. — Может, хоть ты их отговоришь, у меня уже нет никаких сил…

— И то, — согласился князь. — Зачем вам эта Полуденная Роса? Солнышко светит, девушки водят хороводы…

— Птички поют, — поддакнул Жихарь. — А время ходит и ходит по кругу, и мы вместе с ним… — Тут он понял, что сболтнул лишнее.

— О! — воскликнул царь Соломон. — Значит, надоело вам, что род приходит, и род уходит, и возвращается ветер на круги своя? Князь, есть ли у тебя зеркало — вызвать старого колдуна на крупный разговор?

Они с Микромиром переглянулись и рассмеялись. Потом князь нахмурился и велел Жихарю с Принцем выйти из терема и побегать с девушками в том самом хороводе и под тем самым солнышком, а когда понадобится, так их позовут.

Девушки племени адамычей действительно нашлись не в огороде, а в хороводе, хотя пора была летняя. Жихарь спросил, кто же будет сорняки полоть, но ему ответили, что здесь слова такого не знают: чему положено расти, — то и растет.

— Сожалею я о своей молодости, — сказал Яр-Тур. — Только что нас выставили из совета мужей, на котором, вероятно, решаются судьбы мира.

— Чего зануд-то старых слушать? — удивился Жихарь.

Покружились в хороводе, попели песни, а потом и по березнику решили побегать в догонялки, так что княжеские слуги еле докричались разрезвившихся молодцов.

— Не подумайте дурного, сэр Джихар, — уверил Принц, когда они возвращались — к терему. — Будущая королева… Понятия чести… Я соблюдал себя…

— Да я вовсе ничего не думаю, — сказал Жихарь и понял, что мыслей в голове впрямь стало как-то маловато.

На дворе темнело. В княжеской светлице горели толстые желтые свечи. На столе и на лавках лежали старинные свитки и непонятные вещи. Царь Соломон поспешно спрятал что-то за спину.

— Будимира с вами нет? — спросил он и, удостоверившись, что нет, с облегчением принялся догрызать куриную ногу. — Петушок и тот лучше их понимает о жизни, — указал он косточкой на побратимов.

Князь сокрушенно вздохнул.

— Ничего с ними не поделаешь, — сказал он. — Потом они нас же и проклянут…

— Они проклянут нас в любом случае! — вскричал Соломон. — Нет человека, властного над ветром, умеющего удержать ветер, особенно когда этот ветер в голове. Не хотят слушать старших — пусть идут. Пусть хлебнут горя своей золотой ложечкой. Ай, ай, скажут они, а ведь старый Соломон был прав!

— Лишь одолением преград зиждется доблесть героя, — сказал Китоврас, поднимая голову от чертежа. — Славным походом таким не пренебрег бы Геракл.

— Вы правильно поняли нас, досточтимые сэры, — поклонился Принц Яр-Тур. — Ни мой побратим, ни я не собираемся отказываться от своих намерений.

— Да я и то смотрю, — сказал князь. Он разложил на столе три одинаковых на первый взгляд пергамента. Телячьи шкуры, на которых были нанесены очертания земель и держав, были выделаны до полной прозрачности. — Вот перед вами все три мира — Явь, Правь и Навь, — сказал князь. — В Яви живем мы с вами. В Прави обитают боги и вообще высшее начальство. Навь, или Навье Царство, находится у нас под ногами и населена умрунами…

— Это мы знаем! — Жихарь махнул рукой. — Ты дело говори!

— Знаем, знаем! — рассердился князь и пребольно перетянул богатыря своим княжеским жезлом поперек спины.

— В дороге будут учить не палкой, а острым железом, — прибавил царь Соломон.

Удовольствовавшись воспитательным действием, князь дал подержать жезл оторопевшему от науки Жихарю и наложил три чертежа один на другой.

— Видите — и тут река, и в небе река, и в Нави тоже река, только называются они по-разному. Здесь город, и здесь город, и тут он же…

Разговор начался ученый, упоминали и Коркиса-Боркиса, и самого Ваню Золотарева, и всякие непонятные слова. Жихарь прислушался: не скажется ли ночной урок старого Беломора, но понятнее не стало. А особенно обидным было то, что в споре принимал участие и побратим — он изредка и робко вставлял словечко-другое, и мудрецы не поднимали его на смех.

Разговор шел все о том же, о колесном ходе времени. Не без интереса Жихарь узнал, что, оказывается, всякий город на земле воздвигнут на своих же собственных развалинах, а грозные заклинания и расклинания станут детскими считалками, чтобы со временем вновь набрать магическую силу. Потом князь Микромир хватился какой-то точки и собрался ее вычислить.

Для этого он, кряхтя, нагнулся и достал из-под стола нечто вроде сажени, которой землю мерят, только поменьше. Рейка, соединяющая обе части устройства, была не прямая, а полукруглая, да еще со щелью и на винте, так что одна из планок могла свободно ходить.

— Циркулюс! — похвастался познаниями Принц. Князь одобрительно глянул на него и стал прикладывать циркулюс к чертежам и так и эдак. Царь Соломон досадливо крякнул и попытался отобрать прибор у князя с целью добиться гораздо больших успехов. Они тянули каждый за свою деревяшку, осыпали друг друга весомыми словами и стремительно падали в глазах молодежи и кентавроса. Но тот не попустил, вырвал циркулюс у спорщиков, пока не сломали.

— Тщетно пытаетесь вы обрести надлежащую точку, — сказал он. — Зрите же, как поступать славный Эвклидос учил!

Ну, с Эвклидосом-то и дурак точку найдет, только оказалась она далеко за пределами чертежей, на белой льняной скатерти. Такой итог заставил всех разинуть рты, и совсем было хотели поднять Китовраса на смех, как в светлицу влетел, распихав крыльями стражу, петух Будимир. Он в мгновение ока очутился на столе и стал долбить новообретенную точку. В скатерти образовалась дыра, полетели деревянные брызги из столешницы.

— Птица врать не станет, — робко промолвил Жихарь и почесал наказанную спину. — У нее голова маленькая, чтобы врать.

— Совершенно верно, — сказал царь Соломон. — Петух умен, а мы с вами должны разодрать одежды и посыпать головы каким-нибудь там пеплом. Ведь кончилась-то не земля, а человеческое знание о ней!

— Меня учили, сэр царь и сэр князь, — сказал Принц Яр-Тур, — что за Чистым Морем лежит некая обширнейшая страна. Друиды установили это по полету птиц.

Какие-то кольца на лапках… — Он смешался. — Впрочем, я всего лишь воин…

— Нурдаль Кожаный Мешок наверняка ходил туда в молодости, потому что он везде бывал, — поддержал Жихарь. — Но он помнит только про то, что там награбил, а какая земля, кто на ней живет — не добьешься. Уж кто-нибудь да живет, коли их можно грабить… Миктлан, — вдруг сказал он и напугался незнакомого слова. — Полуденная Роса в стране Миктлан, в Адских Вертепах…

Откуда этот самый Миктлан объявился в голове, богатырь ведать не ведал. Он закрыл глаза и явственно почувствовал, как нож вспарывает его грудь, а когтистая рука вырывает оттуда сердце. Над ним склонилось костистое раскрашенное лицо, голова убийцы венчалась высокой причудливой прической — волосы навсегда были скреплены засохшей кровью. Глубокий бас причитал: