«О'кей, Джонни. Мы кружим здесь, дожидаясь тебя. Пристраивайся ко мне справа. Мы прикончим пару этих говнюков».

Теперь не осталось сомнений, что я вернусь домой, так как я снова был с Бадером. Он благополучно приведет нас в Тангмер, и я знаю, что это его радует. Это чувствуется по его голосу. Дюжина «Мессершмиттов» все еще следит за нашей маленькой группой. Они держатся выше и против солнца, улучая момент для атаки. Смиту и мне приходится лететь с вывернутыми шеями, вроде уток, которых я однажды видел на пруду. Все наше внимание сосредоточено на сверкающих блестках «мессеров».

«Двое спускаются на 5 часов, Салага. Отрывайся вправо», — командую я.

На этот раз у меня самый маленький радиус, поэтому я первым встречу атакующих. «Мессер» совсем рядом, он уходит влево с набором высоты. Это шанс. Я успею дать очередь, при этом нет никакой опасности оторваться от двух остальных «Спитфайров». Я выравниваю свой истребитель позади «мессера», крепко сжимаю ручку обеими руками и с дистанции 100 ярдов посылаю очередь ему в брюхо. Вражеский самолет разлетается на куски. Взрыв напоминает разрыв тяжелого зенитного снаряда, страшный цветок с ядовитой красной сердцевиной и черными лепестками.

Я пристраиваюсь к своим. Снова появляются «Мессершмитты», но теперь уже Бадер командует отрываться. Он четко рассчитывает маневр, и теперь уже сам пристраивается в хвост замыкающему «мессеру». Я прикрываю его сзади и вижу, как клубочки дыма вылетают из пулеметных стволов. Вражеский самолет выпускает из брюха хвост белого дыма, потом из его мотора начинает валить черный дым. Они смешиваются, и за немецким истребителем волочится неряшливый грязный хвост.

«Чертовски хороший выстрел, сэр».

«Мы добавим им еще».

Вудхолл — целая вечность прошла с тех пор, как мы слышали его в последний раз — вызывает нас и говорит, что крыло поддержки сейчас находится над Аббевиллем. Мы в это не верим, но «Мессершмитты», которые так долго гнались за нами, пропали, и мы остались одни в бескрайнем небе.

Мы пересекаем английское побережье возле Дувра и поворачиваем влево, направляясь в Тангмер. Делаем круг над аэродромом и садимся без всяких акробатических излишеств, так как не знаем, какой ветер над землей. Кроме того, сохраняется риск, что вражеская пуля повредила какой-нибудь из тросов управления.

Вудхолл встретил нас и выслушал отчет командира крыла о бое. Бадер обладал потрясающей способностью запоминать все в деталях, после чего делал красочное описание боя. Полковник его внимательно выслушал и сказал, что знает, как нам тяжело пришлось. На оперативном планшете было отмечено множество вражеских соединений. Поэтому он попросил командование 11-й авиагруппы перевести крыло поддержки на французскую территорию раньше, чем планировалось, чтобы выровнять ситуацию. Вероятно, немцы, которые гнались за нами, увидели приближение этих «Спитфайров».

Бадер позвонил по телефону Кену и Стэну, а невозмутимый Гиббс пригласил нас сесть и написать свои отчеты.

«Пожалуйста, сделайте это сейчас. Это займет всего пару минут».

«Не думаю, Гиббс. Мы хотели бы выпить чаю…»

«Да напишите вы их. Согласуем потом».

Тут появился Кокки. Он повернул назад, когда потерял нас над Лиллем, и приземлился в Хокиндже почти без топлива.

«Обед и бутылочку на ночь, Джонни?»

«Правильно», — сразу ответил я.

«Возьмите и меня», — попросил Нип.

Но в этот момент подошел полковник и сделал нам небольшой втык.

«Парни, вам надо следить за языками. Это ужасно. Девушкам уже надоело вас слушать. Они уже перестали краснеть. Я полагаю, вы сами не подозреваете, как это все звучит. Сегодня я все записал», — и он помахал в воздухе листочком бумаги.

Кто-то начал читать записи. Мы зашлись от смеха, хлопая друг друга по спине, кто-то без сил рухнул в кресло. Но это была реакция на пережитое, а не на прочитанное. Вудхолл посмотрел на нас и поспешил отвернуться, чтобы мы не заметили усмешку на его дубленом лице.

Потом мы мобилизовали наш скудный транспорт, по одному маленькому грузовичку на звено, и двинулись в Шопвайк. Мы сидели на траве и пили чай, поданный девушками из Вспомогательной службы ВВС. Эти девушки носили цветные блузки и казались особенно привлекательными после обычных грубых мужских мундиров. Один из наших офицеров, в прошлом известный пианист, начал играть отрывки из сонат Бетховена. Знакомая мелодия плыла в вечерней тишине. Жар битвы, завершившейся всего час назад, постепенно покидал наши молодые тела.

* * *

Вскоре после этого мы были потрясены новостью, что 145-я эскадрилья отозвана с линии фронта. Их перевели в Йоркшир и заменили довольно неопытной эскадрильей, причем в самый разгар боев. Стэн остался совершенно невозмутимым и просто заявил, что он не оставит Бадера. Последовали жаркие дебаты, напряженные переговоры по телефону, в ходе которых выяснилось, что Бадер является одним из немногих людей, чье мнение Стэн уважает. Однако все протесты ни к чему не привели, и после обычной прощальной вечеринки они отбыли на север.

В книге «Достать небо» Пол Брикхилл пишет, что Стэн «имел привычку палить из револьвера в общественных местах». Мы слышали, что какое-то происшествие имело место в офицерском клубе в первый же вечер пребывания эскадрильи на новой базе. Рассказывали, что Стэн вытащил свой огромный револьвер и, вместе с другими пилотами своей эскадрильи, принялся украшать орнаментом стены холла. Коменданту авиабазы это крайне не понравилось.

После убытия Стэна наше крыло стало заметно слабее. Мы очень долго воевали вместе, и понадобится достаточно большой срок, чтобы так же сработаться с новой эскадрильей. Мы полагали, что не следует менять состав крыла до завершения активных операций. Когда погода ухудшится, нас можно было бы заменить другим крылом. У него появится достаточно времени для тренировок, перед тем как следующей весной начнется новое воздушное наступление. Однако нам сказали, что командование придерживается политики ротации эскадрилий. Следующей будет выведена 610-я эскадрилья, а наша 616-я покинет Тангмер последней из первоначального состава авиакрыла.

В последнюю неделю июля погода ухудшилась, небо затянули плотные тучи, начались дожди. Такая погода была совершенно неподходящей для операции «Цирк», поэтому мы ограничились патрулированием и перешли к неизбежным штурмовкам «Ревеня». Нам пришлось оставить «Спитфайры II» и пересесть на пушечные «Спитфайры Vb». Это сделали все, кроме командира крыла, который был ярым противником пушек. Бадер утверждал, что пушки снижают маневренность и подталкивают пилотов открывать огонь с большой дистанции.

Июль сменился августом. Хотя тучи рассеялись, период относительной пассивности затянулся. Казалось, что 11-я авиагруппа просто забыла о существовании авиакрыла Тангмера. Однажды после вечернего чая мы подняли истребительную поисково-ударную группу. Хотя в небе были замечены несколько «мессеров», они не спешили принять бой. Когда мы возвращались, то с удивлением обнаружили, что пропал командир одного звена новой эскадрильи.