– Обслугу-то зачем? – не выдержал, вмешался прапорщик Семенов. – А кто работать будет? Мы? Кто хозяйство будет вести?

– Сам будешь за собой прибирать! – Василич поморщился и недовольно покачал головой. – Ты еще не понял, что все, старая жизнь кончилась? Что ее не будет вообще – никогда? Что надо начинать все сначала?

– Чо кончилась-то? – фыркнул Семенов и махнул рукой. – Найдут нас, заберут самолетами МЧС! Хрен знает как нас занесло в Африку или в Америку, ну и чего? Нам нужно идти, искать местную власть, требовать встречи с консулом, звонить домой! И тогда все будет нормально! Чо нагнетаешь-то? Всех убить! Несешь хрен знает что! Кто отвечать будет? Ты?

– Ты что, дурак, Вася? – Василич пренебрежительно дернул щекой. – Там, за стеной, динозавры, мать твою за ногу! Велоцерапторы и трицератопсы! Слышал о таких? Да откуда тебе… – Он пренебрежительно сморщил нос. – Какая, нахрен, Африка-Америка?! Там парни на них ездят! С копьями, с луками, с мечами! И заметь – не черные! Никаких тебе негров! Чего несешь-то? Какие консулы?! Нас унесло хрен знает куда, может, на чужую планету!

– Да какую, нахрен, планету?! – резко, неприятно засмеялся Семенов. – Я читал, что где-то в джунглях есть такие дикие места, где живут динозавры! Всякие! А это местные – типа индейцы! И кожа у них красная, и морды похожи! Так значит – Америка! И чего ты тут теперь втираешь всем?! Лохов нашел? Слишком образованный, да? Да засунь ты свою образованность себе в жопу!

– Молчать, Семенов! – Конкин рявкнул от души, он терпеть не мог наглого прапорщика. Вечно мутит, вечно с ним какие-то проблемы! Поганый мужичонка. Вроде молодой, тридцать лет всего – а такое дерьмо, что слов нет! – Дальше, Василич.

– Ну что дальше… избавляться нам надо от заключенных. И срочно! Иначе с голоду сдохнем. И кстати, они сдохнут раньше нас – у них если и есть вода, то только в бачках унитазов. Чем морить их в камерах – лучше убить!

– Ты сказал – это первый путь. – Конкин испытующе глянул на старлея. – Кстати, если их всех валить, кто возьмется – ты? Сто восемьдесят человек завалишь?

– Я не палач, – сухо бросил Василич, пожимая плечами. – Семенов пусть стреляет. У него злобы хватит на всех. Стрелять любит, умеет – вот ему и… автомат в руки.

– Чо сразу Семенов?! – взвился прапорщик, и по его прыщавому лицу пошли красные пятна. – Чего докопался до меня?! Товарищ майор, мне, значит, рот затыкать, а этому мудаку можно, да? Мне, значит, ничего не скажи, а он…

– Заткнись! – тихо, но жестко бросил Конкин, играя желваками. – Продолжай, Василич. Иначе мы тут сами сдохнем с голоду, пока до сути доберемся!

– Я уже в туалет хочу, а вы еще ни до чего не договорились! – крикнула Галька Бродина, отслужившая на стене уже пять лет. – И я вообще ничего не пойму! Правда – почему мы в МЧС не обращаемся? Зачем нам заключенных стрелять?!

– Твою мать! – простонал Конкин, глядя на то, как зашумели, заболботали сидящие в зале подчиненные. Мужчин – всего десять человек, надзиратели. Остальные – женщины. Вот кто придумал в зону особого режима брать на службу женщин?! Какой дурак?! Служба – неженское дело, даже если бабы служат лучше мужиков! Охрана особо опасных – это мужское! Вот что сейчас делать с этим бабьем? Половина в истерике – и это только начало!

Впрочем, их можно понять: семья, дети. И ему-то горько – как там без него Илюха, Аська? Как Валька с ними справится? Тоска… Не верится, что их уже не увидеть никогда! Может, все-таки на самом деле где-то в Южной Америке? Может, про другой мир, про другую планету – чушь?

Конкин думал и с каждой секундой, с каждой минутой все отчетливее понимал – нет, не чушь. Теперь – другой мир! Теперь – назад дороги нет!

– Молчать! – рявкнул он, грохнув кулачищем по столу. Кулак у него был очень даже приличный по размеру, стол – не очень приличный по качеству, потому столешница ухнула и прогнулась, едва не треснув под напором кулака бывшего надзирателя, а ныне начальника смены майора Конкина. – Молчать! – жестко сказал он, поднимаясь с места и поправляя кобуру с пистолетом Макарова, будто показывая серьезность намерений. – Теперь я говорить буду, а вы слушать! До тех пор, пока мы не установим связь с материком, – я ваш царь, бог и единственный начальник! Потому слушаться меня беспрекословно, иначе… иначе по законам военного времени!

– Расстреляешь, что ли? – пренебрежительно, через губу – Бродина. Муж ее – начальник другой смены, вот и строит из себя важную даму. Глупая тварь – как пробка глупая!

Конкин спустился со сцены, подошел к Бродиной, постоял, заглядывая в глаза, потом быстрым движением схватил ее за волосы, дернув, запрокинул женщине голову. Она ойкнула, испуганная, широко раскрыла глаза, а майор тихо, вкрадчиво сказал:

– Надо будет – расстреляю! Тебя первую, если будешь воду мутить! Мы здесь, похоже, в самом деле навсегда! Потому заткни пасть, слушай и делай, что тебе говорят! Скажу прыгнуть вверх – единственное, что ты должна спросить: на сколько сантиметров! Поняла? Я спрашиваю – поняла?!

Он встряхнул ее голову так, что женщина не выдержала и заплакала от боли. Слезы текли по ее щекам густо, сливаясь в два ручейка. Все, кто был в зале, замерли в ошеломлении. Они не ожидали такого поведения от всегда спокойного, рассудительного и вежливого Конкина.

– Еще раз говорю – военное положение! Вы на службе, так что считайте все это боевой операцией! И я буду нещадно карать того, кто поставит жизнь товарищей под угрозу! Я предупредил – вы слышали! Итак, мы попали в беду. В результате какого-то катаклизма всю тюрьму вынесло в неизвестный мир. За стенами зоны бегают динозавры, на них ездят аборигены, вооруженные средневековым оружием. Это доказывает, что мы не на Земле. На Земле давно нет динозавров. Старший лейтенант Василич хотел поведать нам о втором пути, которого нам следует придерживаться. Говори!

Василич кивнул и как ни в чем не бывало продолжил спокойным, без тени эмоций голосом:

– Единственный путь – выгнать всех заключенных. Я их расстреливать не собираюсь, остальные, думаю, тоже. Если нападут, тогда другое дело, а чтобы как мясники, в камерах – нет уж, увольте. Предлагаю – выводить заключенных группами по пять-десять человек, выгнать за ворота, всячески предохраняясь от нападения. Когда мы их выгоним, у нас будет запас продовольствия примерно на полгода – если не обжираться, конечно! Под боком у нас река – можно ловить рыбу, брать оттуда воду. За водой – под охраной. У нас есть автозаки, есть бензовоз – в нем скорее всего есть горючка. Доехать до реки нам хватит. Осмотримся, наладим контакт с местными, а тогда уже решим, как нам жить. Вот такой план.

– Правильный план, – кивнул Конкин. – Я предполагал то же самое. Значит – делимся на две группы, и каждая из групп выводит заключенных – примерно по шесть-восемь человек. При малейшей попытке напасть, сопротивлении – применяем оружие. И вот еще что – моими заместителями будут… – Он обвел взглядом зал, прищурился, будто прицеливаясь. – Василич и Тимохина.

Зал зашумел, но никто ничего не сказал. Кроме Насти Тимохиной, растерянно оглядывающейся по сторонам: