Но время шло, а машины, которую ждал проводник, все не было.

– Непорядок, – вздохнул наконец Грицко и вытащил мобильник.

Он разговаривал опять на непонятном Абдул-Межиду языке, но в этот раз можно было уловить слова, похожие на русские, и эмир сделал вывод, что Грицко говорит по-украински. Но с тем западно-украинским акцентом, который даже восточные украинцы не всегда могут понять.

– Что-то случилось? – спросил Абдул-Межид, когда Грицко убрал трубку.

– Случилось. Только никто не знает что. Колесо, может, проколол, может, и что похуже.

– А как выяснить?

– Выясняют. В любом случае до рассвета нам пролежать не дадут. Другую машину пришлют. На съедение польским погранцам не бросят.

Эмир стоял перед проводником и не отходил, не удовлетворившись ответом. Если раньше Грицко был уверен в себе и выглядел даже легкомысленным, то теперь он казался озабоченным и уже не хвастал своими связями и возможностями.

– Что ты хочешь? – спросил проводник, чувствуя тяжесть взгляда эмира.

– Расскажи, что случилось.

– Никто не знает, что случилось. Микроавтобус нам выделили, как и договаривались. Он сначала должен был парней отвезти к проходящей машине. Притормозить груз хотели. Водила, москаль поганый, платить отказался. Таких всегда тормозят. Потом заставляют груз выкупать. Поехали. С грузовиком, чтобы груз перекинуть. И пропали. Мобилы не отвечают. Пока все.

Грицко говорил даже со злостью, но злость эта была направлена вовсе не на Даниялова, как видел эмир, а на ситуацию. Ему самому такие ситуации не нравились. Если уж выделили машину, то должны были выделять ее на одно дело, а не хвататься сразу за несколько. Машина, как и услуги проводника, как и услуги всех его помощников по эту сторону границы, все оплачено не по самой низкой цене. Если получили деньги, значит, должны их честно отрабатывать, а то ведь за это и спросить недолго.

– Что будем делать? – спросил эмир.

Грицко не ответил, потому что в кармане у него едва слышной мелодией напомнил о себе мобильник. Мелодия была, как понял эмир Даниялов, национальная, украинская, и очень развеселая, может быть, даже плясовая. Проводник ответил сразу и беседовал недолго.

– Что? – дождавшись окончания разговора, спросил Абдул-Межид.

– Все нормально. Другую машину послали. Правда, простой грузовик. Кузов сиденьями не оборудован. Будем так сидеть, на полу. Или лежать. Кому как больше нравится.

– А что с первой машиной?

– Ищут. Пропала. Две машины пропали. Вместе с людьми. С серьезными парнями, которых на арапа не возьмешь. Они сами кому угодно глотку перегрызут.

– И пропали?

– И пропали. Вместе с оружием. Все вооружены были. Значит, кто-то был вооружен лучше.

– Кто это может быть? Есть у них серьезные враги?

– Тебя-то это как может касаться?

– Может, – сказал Даниялов. – Может касаться, а может и не касаться. Я не знаю.

– Каким образом?

– Если кто-то проведал о нашей поездке, нам могут постараться помешать.

– Кто?

– Я не знаю. Мне говорили, что на одно дело с нами отправляется несколько групп. Охочих людей много. Те же чеченцы могут пожелать сработать самостоятельно. Не зря они проводят в Польше свой конгресс. Сейчас их здесь полно. Якобы к конгрессу готовятся, а в действительности… Не знаю. Посмотрим…

– А что за дело? – Грицко играл под простачка.

– Интересное, как мне кажется, дело, – коротко и исчерпывающе объяснил эмир и пошел в сторону, к своим бойцам. Но через два шага обернулся. – А может полиция их перехватить? Все-таки с оружием балуются…

– Полиция едва ли. Полиция куплена на корню, как и погранцы. Хуже, если до них поляки добрались. Конкуренты… Эти в живых не оставят. В таких войнах пленных не берут.

– Нас, надеюсь, вы в свои войны не втянете?

– А ты что, эмир, никак боишься?

– Я никогда и ничего не боюсь. Но у меня есть дело поважнее ваших войн, – ответил Абдул-Межид сердито. И теперь уже отошел дальше, чтобы не продолжать разговор.

2. Польша. Дорога. Спецназ ГРУ

Ситуация была лишена контроля. Как ни старались разработчики предусмотреть все, но встречи с бандитами они не предусмотрели. Такое банальное в современном мире осложнение при просчете вариантов вообще не рассматривалось. И приходилось на месте думать и искать тот единственный выход, который сможет хотя бы задержать на некоторое время обязательное преследование и введет в заблуждение расследование, которое обязательно должно было быть. Если дорогу заблокируют польские полицейские, придется прорываться с боем. А это может существенно осложнить положение группы в дальнейшем. Значит, до появления полиции следует принимать срочные собственные меры маскировки.

– Куда мы можем их спрятать? Вместе с машинами…

– Через три километра будет поворот вправо. Там старая мельница. Она давно уже не работает, и даже сторожа нет. Мы там несколько раз останавливались целой колонной. Если туда машины отогнать… – предложил водитель «Форда».

Свентовитов даже команду давать не стал. Бойцы группы свое дело знали и жест командира уловили сразу. Тела убитых бандитов, предварительно обыскав и забрав все документы, которые могли сгодиться и военным разведчикам, быстро забросили в кузов чужого грузовика. Совковой лопатой, притороченной к раме «Форда», натаскали с обочины грязи и пыли и засыпали пятна крови. Только днем, да и то лишь остановившись, можно было догадаться, что здесь произошла какая-то трагедия. А ночью все проедут мимо, вовсе ничего не заметив. Подобрали и стреляные гильзы, забросили их подальше в траву. Кому надо, пусть ищут. Только кто тут искать будет…

Майор Веримеев, как испытанный водитель-универсал, сел за руль чужого грузовика и быстро развернулся. Спецназовцы снова загрузились в фургон «Форда», только в этот раз подполковник Свентовитов сел в кабину, чтобы наблюдать обстановку и отдавать необходимые распоряжения, если это понадобится. В микроавтобус сел капитан Лысенков. Машины тронулись и поехали вполне спокойно, никак не показывая торопливости даже в положении, когда за ними следить со стороны, кажется, было некому.

И в это время, едва проехали сотню метров, сзади появился свет фар и проблесковый маяк на крыше легкового, как показалось, автомобиля. Впрочем, высота маячка давала право думать, что это даже не легковой автомобиль, а микроавтобус. Сирену, правда, слышно не было. Но включать сирену на шоссе и смысла, наверное, никакого не было – движения почти нет. Если понадобится, включить ее недолго.

– Полиция? – спросил подполковник, пытаясь посмотреть в зеркало заднего вида, выставленное под взгляд водителя, а не пассажира, и оттого Валентину Александровичу смотреть в него было неудобно.

– Едем спокойно, – сказал водитель «Форда», не ответив на вопрос.