– Возможно, и так… – Он задумался. Его пугала мысль о возможной встрече с сыном. Это было чертовски трудно. Прошло так много времени, и Чад, скорее всего, ненавидит его за то, что он бросил их и все эти годы не общался с ним. Когда самому Эверету было двадцать один, он не готов был взять на себя такую ответственность. Он свалил и пропил все следующие двадцать шесть лет. Он отправлял деньги до тех пор, пока сыну не исполнилось восемнадцать, но с того момента прошло уже больше десяти лет.

– Я скучаю по своим встречам, – сказал он, чтобы перейти на другую тему. – Всегда чувствую себя дерьмово, когда пропускаю их. Стараюсь посещать их дважды в день. Иногда и чаще.

Прошло уже три дня, как он не встречался ни с кем из общества «Анонимных алкоголиков». Сейчас в городе не проводилось ничего подобного, и он ничего не сделал, чтобы организовать встречу «АА» в лагере.

– Мне кажется, вам надо начать встречаться здесь, – поддержала она его. – Мы пробудем здесь еще неделю, не меньше, а возможно, и больше. Слишком долго для вас и тех, кто сейчас здесь и тоже нуждается в этих встречах. Бьюсь об заклад, что при таком огромном количестве людей вы найдете очень много единомышленников.

– Может быть, и найду, – улыбнулся он. В ее присутствии он всегда чувствовал себя лучше. Она была необыкновенной – во всех отношениях.

– Я думаю, что люблю вас, Мэгги, в хорошем смысле этого слова, – с удовольствием сказал он. – Я не встречал никого, кто был бы похож на вас. Вы для меня как сестра, которой у меня никогда не было, но которую я бы очень хотел иметь.

– Спасибо, – мило улыбнулась она и взглянула на него, потом поднялась и сказала: – А вы напоминаете мне одного из моих младших братьев. Того, который был священником. Я правда думаю, что вам надо вступить в ряды духовенства, – пошутила она, – вы могли бы многое потом порассказать. Подумайте о жутких конфессиях, о которых бы вы узнали!

– Не сделаю даже ради этого! – простонал Эверет, закатив глаза.

Он оставил ее в госпитале и пошел, чтобы найти кого-нибудь из Красного Креста, кто выполнял обязанности администратора. Потом вернулся в свой ангар, чтобы написать объявление: «Друзья Билла В.» Члены общества «АА» поймут, о чем идет речь. Это был пароль, в котором использовалось имя основателя общества «АА», и такое объявление говорило о намечающейся встрече его членов. В такую теплую погоду, какая стояла сейчас, они могут провести встречу на улице, немного в стороне от дороги. Прогуливаясь по территории лагеря, он приметил одну тихую лужайку. Это было замечательное местечко. Администратор лагеря пообещал сделать сообщение по громкой связи утром на следующий день. Землетрясение свело здесь вместе тысячи людей с разными проблемами и судьбами. И сейчас они каждый сам по себе. И вновь Мэгги была права. Он уже предвкушал свою встречу с другими членами «АА». И снова он подумал о Мэгги и о том, сколь позитивно она на него влияет. В его глазах она была не просто женщина или монахиня, она была еще и волшебница.

Чувствуя себя идиотом, Том вернулся в госпиталь на следующее утро и сразу увидел Мелани. Она шла в сторону сарая с газовыми стиральными машинами, в руках у нее была кипа белья, и она споткнулась и чуть не упала, увидев его. Он помог ей загрузить в барабаны белье и все извинялся за свое глупое вчерашнее поведение.

– Я прошу прощения, Мелани. Обычно я не такой идиот. Я просто никак не ожидал увидеть тебя здесь, и потому твое имя мне ничего не сказало.

Она улыбнулась ему:

– Брось, ерунда. Нашел, за что извиняться… Я выступала на благотворительном вечере здесь в четверг ночью.

– Я обожаю твои песни и твой голос. И лицо твое мне показалось знакомым, – с облегчением рассмеялся он. – Я подумал, что, может, в Беркли где-то встречал тебя.

– Жаль, что нет, – весело засмеялась она. – Я совсем не расстроилась, что ты меня не узнал. Честно. Иногда очень неприятно, когда тебя все узнают и начинают докучать вниманием.

– Пожалуй… – он наклонил голову к плечу, соглашаясь с ней.

Они вернулись на центральный плац, налили в бутылки воды из цистерны с питьевой водой и присели на бревно, чтобы поговорить. Это было очень красивое место. Вдали виднелся мост Голден-Гейт-Бридж, и в заливе в солнечных лучах сверкала вода.

– Тебе нравится то, что ты делаешь? Я имею в виду твою работу?

– Иногда да. Иногда бывает очень тяжело. Моя мать все время меня подгоняет. Я знаю, что я должна быть ей благодарна. Это она сделала мою карьеру и привела меня к успеху. Она постоянно мне об этом твердит. Ей всегда этого хотелось больше, чем мне самой. Я просто люблю петь и люблю музыку. Иногда выступления, концертные туры и шмотки доставляют мне удовольствие, но чаще нет. Утомляют. И у тебя нет права выбора. Либо ты пашешь с утра до вечера, либо ничего не будет. Золотой середины нет.

– Ты когда-нибудь отдыхала? Или хотя бы делала перерыв?

Она отрицательно покачала головой и вдруг рассмеялась, осознав, как по-детски это звучит:

– Мама не разрешает. Она говорит, что это равносильно профессиональному самоубийству и что в моем возрасте не отдыхают. Я хотела поступить в колледж, но при такой жизни, как у меня, это нереально. Популярность пришла ко мне, когда я училась на предпоследнем курсе в средней школе. Я ушла из школы и занималась с репетиторами, сдала выпускной экзамен и получила диплом о среднем образовании. Я не шутила, когда сказала, что очень хочу учиться в медицинском колледже. Но мама никогда мне этого не позволит.

Даже для нее самой собственные слова звучали как сказка про бедную маленькую богатенькую девочку. Но Том умел уловить суть и увидел, под каким прессом приходится жить Мелани. В отличие от других, он не воспринимал ее слова как шутку. Она с грустью рассказывала ему о своей жизни. Складывалось впечатление, что она сожалеет, что довольно большой кусок ее юности безвозвратно потерян. Он ощутил это, когда посмотрел на нее, и ему вдруг стало ее очень жалко.

– Я бы очень хотел увидеть твое выступление, – сказал Том задумчиво, – особенно сейчас, когда познакомился с тобой.

– У меня концерт в Лос-Анджелесе в июне. Потом гастроли. Сначала Вегас, а потом по всей стране. Июль, август и часть сентября. Может быть, сможешь приехать в июне.

Обоим очень понравилась эта идея.

Не торопясь, они дошли до госпиталя, попрощались у входа, и Том пообещал заскочить к ней чуть позже. Он не спросил ее, есть ли у нее парень, а она забыла упомянуть Джейка. Он очень неприятно вел себя с того момента, как они здесь обосновались. Постоянно жаловался. Хотел домой. О том же самом мечтали и остальные восемьдесят тысяч человек, но терпели. Те неудобства, с которыми им приходилось мириться, не были созданы специально для того, чтобы раздражать их. Что-то в этом роде она сказала Эшли накануне вечером и добавила, что Джейк ведет себя как ребенок, и она от него устала, он такой инфантильный и эгоистичный… Однако она забыла про него и даже про Тома, когда вернулась и начала помогать Мэгги.