class="p1">Я развернул скомканный тетрадный лист.

— Золотом, что ли? — насторожился Хазин.

Внутри были четыре красных банкноты. Сорок рублей. Раньше на это можно было велосипед купить, подержанный, но зримый. И я туда же…

— Бумагой, — ответил я и сел в машину.

— Этим мужеубийцам нельзя доверять, — вздохнул Хазин. — Кстати, об убийцах. Эта мерзкая Аглая с утра обстреляла меня из плевалки, в ухо попала. Я прожигал жиклер, а она бежала в библиотеку.

— И что?

— Она сказала, что у нее есть про адмирала Чичагина интересное.

— Хорошо. Поедем.

Мы поехали в библиотеку. В голове переливалась странная мысль про Снаткину, то есть про ее многочисленные велосипеды — куда она старые приспосабливает? Понятно, что сначала в сарай, а потом? Вряд ли продает, копит, скорее всего. Я представил удивление тех, кто купит когда-нибудь снаткинский дом. Забавно…

Хазин управлял машиной и зачитывал новости из «Чагинского вестника».

— …Близ урочища Овсоедова имел место очередной инцидент со снежным человеком… безобразие… цены в заготпункте сезонно повысили, в четверг случились приключения пенсионерки Сосновской, это интересно… Так, значит… некая пенсионерка Сосновская опять попала в беду. Она пошла за водой, поскользнулась на льду и упала в колодец, нет, неинтересно… Криминальные новости, и те не радуют…

— Сейчас же лето, — я вручил Хазину подлещика.

— Вот и я о чем. — Хазин стал грызть. — С этими пенсионерками конкретная засада…

Мне подлещика не хотелось. Взял «Чагинский вестник». Криминальные новости действительно не радовали. В ходе совместного распития спиртных напитков получил раны, несовместимые с жизнью, шестидесятитрехлетний уроженец села Крынки. Его сожительница, гражданка Б., из ревности нанесла ему восемнадцать ударов ножом.

— Расемон на марше. — Хазин грыз бок подлещика и рулил. — Но в целом весьма антично. Классический сюжет, Паша Воркутэн, думаю, воспоет.

— Возможно. Механошин обещает завтра банкет.

— Банкет — это лучшее в нашей профессии. Особенно если приедет врио… Можно будет расслабиться, надоело, пашем как землепашцы…

Хазин стал читать дальше.

— …Коллектив КСЦ «Дружба» выражает благодарность администрации за предоставленные грузовики… вот, кстати: подготовка ко Дню города идет полным ходом, творческие коллективы рапортуют… а, вот подробнее: в районе Овсоедова действительно произошла стычка со снежным человеком. Сысоев, агроном колхоза «Заречный», косил траву на Дальних Пожнях, где и подвергся нападению. Как сообщил Сысоев, снежный человек выскочил из прибрежных кустов и совершил несколько непристойных движений в сторону…

— Что? — не понял я.

— «Совершил несколько непристойных движений». Это квинтэссенция… Кстати, в газете мы до сих пор не были.

— Зачем нам в газету?

— Ну мало ли. Похоже, там работают люди с юмором.

Хазин вгляделся в подвал:

— Похоже. Главный редактор… некто Кондырин.

— Кстати, это неплохо. Агроном Сысоев, сасквоч, несколько неприличных движений… Эта картина стоит у меня перед глазами.

Приехали в библиотеку, Хазин остановился возле входа.

— Сысоеву повезло, — задумчиво произнес Хазин. — Легко отделался, в сущности.

Спорить я не стал.

В библиотеке было душно и по-июньски пустынно, из-за двери директорского кабинета слышалась печальная музыка. Мы поднялись на второй этаж в свой отдел.

— Смотри. — Хазин сфотографировал.

На столе лежала тонкая и жухлая книжка явно девятнадцатого века издания — «Достойные люди губернии», на всякий случай придавленная гирей от весов. Я подошел, убрал гирю на подоконник, стал листать. Хазин разбирался с застрявшим в зубах подлещиком.

В отдел заглянула Аглая.

— Это я нашла, — сказала она. — В хранилище спускалась, искала два часа.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Твоя помощь бесценна.

— С вас причитается, — сообщила Аглая.

Аглая села на пачку журналов.

— Я куплю тебе фиников, — сказал Хазин. — Они помогают.

— Я вчера конским щавелем излечилась, — ответила Аглая. — Говорю же, должок за вами.

В отдел заглянул кот Аглаи, увидел хозяйку и тут же подбежал к ней и запрыгнул на колени.

— Он умеет говорить, — объявила Аглая.

— А по цепи он кругами не ходит? — зевнул Хазин. — Дуб тебе не подать?

— Он на самом деле говорящий, — заверила Аглая.

— Пусть чего-нибудь скажет, — предложил я.

— Пусть скажет «вертолет», — предложил Хазин. — Или нет, лучше…

Он взял книгу про достойных людей области, открыл оглавление.

— Лучше «магнетизер». Пусть твой кот скажет «магнетизер Шульце»!

Хазин тут же насторожил камеру.

— Просто так вы сами скажите про своего магнетизера, — Аглая показала фигу. — А он на спор скажет.

— Я куплю тебе не только фиников, — снова сказал Хазин. — Но еще чебурек.

— Ведро мороженого, — заявила Аглая. — Спорим на ведро мороженого!

— Хорошо, — согласился я. — На ведро.

— Витя, она же лопнет! — Хазин потрогал ухо. — Да пусть лопается…

— Скипи, пожалуйста, — Аглая ткнула кота в бок.

Кот открыл пасть и писклявым голоском произнес: «Мегнетизер».

Я как-то неуютно себя почувствовал. Аглая рассмеялась. Хазин громко икнул. Кот неожиданно взбесился и заметался по отделу, опрокидывая книги, и в конце концов не выдержал и выскочил в окно.

— Вы проспорили! — закричала Аглая. — Проспорили! С вас ведро!

Аглая выбежала из отдела «Справочной литературы».

— Возможно, послышалось, — предположил Хазин.

— Возможно…

— Или она чревовещатель, — продолжал Хазин. — Этому несложно выучиться. Обман же…

— Да ладно, Хазин, плюнь. Тебе что, мороженого жалко? Ее бабушка — директор библиотеки.

— В этой библиотеке ничего нет, это бестолковая библиотека.

— А ваша книга тут, между прочим, есть. — Аглая вернулась с синим пятилитровым ведерком.

Хазин гадко ухмыльнулся.

— С вас ведро, — сказала Аглая и торжествующе вручила его Хазину.

— И где тут ведрами продают? — спросил Хазин.

— В «Растебяке» мороженный автомат поставили. Я люблю, между прочим, шоколадное.

— Где автомат? — не расслышал я.

— Рядом с Казначейством, на Любимова. Кафе «Растебяка».

Аглая показала в сторону Любимова. Хазин и я посмотрели в окно.

Из библиотеки виднелся угол Кудряшова с Шаховской, диким желтым разливалась вдоль забора акация, и чертополох алым под ней, и серая собака с пыльным носом, лежащая на пыльной покрышке. Ирга плотным рядом, и за ней крыша домика с вилами антенны. Тетка с бидоном за водой остановилась и стала выговаривать собаке, та засмущалась и спрятала голову под лапы. Мужик в леспромхозовской робе с рулоном рубероида на плече… я подумал, что этого мужика видел уже много раз, еще в детстве видел, мужик с рубероидом и собака, должны еще пройти к реке мальчишки с удочками, и тетка должна забыть про собаку и переключиться на мальчишек, а потом плюнуть вслед мужику.

Часть настоящего Чагинска, города, который я когда-то любил.

— А не треснешь от ведра-то, деточка? — спросил Хазин.

— Я в библиотеке до вечера буду, — ответила Аглая. — Так что лучше вам сегодня принести, а то обижусь. Так что валяйте-валяйте, дяденьки…

Аглая показала язык и удалилась.

— Какие грубые и невоспитанные дети, — сказал Хазин. — Я надеялся, хоть в провинции сохранилась духовность, но теперь вижу, что ошибался. Зловонное