Так вот чем Барт их купил!

– Но как же?.. – растерялась я.

Знала бы я, как это сделать!

«Гребень! – поспешно шепнул призрак. – Кровь и желание».

– А Мэт не захотел, – насупился громила, неправильно поняв вопрос. – Сказал, обойдется. Ну так что?

Мэт, надо думать, их четвертый товарищ.

Громила смотрел на меня с такой надеждой, что я не смогла отказать. Будем считать, что вину свою они искупили хотя бы частично.

Закадычная троица обступила меня полукругом, едва не падая мне в ноги. Я даже развеселилась. Вот как проняло бедняг!

Непослушными пальцами вытащила гребень.

– Дайте руки.

Они таращились с ужасом. Наконец громила гулко сглотнул и первым протянул лапищу. Я царапнула его заскорузлую ладонь гребнем. Вторым дрожащую высохшую руку подставил старик, а последним – белый как мел рыжий Томми. Даже веснушки на его носу, кажется, поблекли от ужаса.

Напившись крови, гребень тускло засветился. Я направила его в сторону сгрудившейся троицы и проговорила веско:

– Теперь вы сможете пить горячительное! Но только по праздникам. Понятно?

Чувствовала я себя дурочкой, но с гребня вдруг словно сорвались искорки и осыпали дрожащих «хулиганов». Рыжий охнул и все-таки лишился чувств. Старик трясся и поминал свою дорогую Бэтси.

Какое-то подобие самообладания сохранил лишь громила – не зря же он был заводилой! – и вынул из кармана фляжку. Кашлянул и, зажмурившись, попытался глотнуть, но джин лишь потек по губам.

– Как же так?! – выговорил он, чуть не плача и глядя на меня с такой обидой, что мне поневоле стало совестно за его обманутые надежды.

– По праздникам, – напомнила я, трогая щеки, чтобы убедиться, что они не покрыты льдом. Было у меня такое ощущение.

– А! – Громила почесал в затылке. Потом просиял: – Так, за ваше освобождение, леди! Праздник же?

– Праздник, – согласилась я растерянно.

Он облизнул губы и вновь поднес к ним фляжку. Дернулся кадык, наземь на пролилось ни капли. На грубой физиономии громилы расплылось неземное блаженство.

– Работает! – выдохнул он. – Спасибо, леди!

Не успела я ахнуть, как громила в один прыжок оказался рядом. Схватил меня за руку, пылко ее облобызал и повторил:

– Спасибо!

Пока я хлопала глазами, он подхватил за шкирку старика, перекинул через плечо беспамятного рыжего и был таков. Только затопали удаляющиеся шаги.

– Ну вот, – проворчал призрак мне на ухо. – Теперь они будут праздновать все подряд. От дня рождения кузена короля до последней пятницы на неделе.

– Пусть даже день рыбака, – вздохнула я, с трудом поднимаясь на ноги. – Мне что за печаль?

Ответить Барт не успел.

– Ну так мы едем, леди? – почтительно осведомился незнакомый голос. – Куда прикажете?

Из оцепенения меня вырвало хриплое:

– Леди! Леди, мы того, приехали.

Вздрогнув, я обнаружила, что в полусне почти сползла на покрытый соломой пол, и поспешно выпрямилась. Поплотнее закуталась в шаль – руки по-старчески тряслись – и оперлась на мозолистую ладонь кебмена.

– Благодарю вас.

Голос звучал хрипло, мое заледеневшее тело сотрясала крупная дрожь.

– Ну, бывайте, леди! – пробормотал мужчина и попятился.

Задом, словно боясь повернуться ко мне спиной, он кое-как взгромоздился на козлы и подхлестнул лошадей. Повозка, подпрыгивая, загрохотала по мостовой, а я огляделась по сторонам. Судя по мерцающим ровным золотистым светом магическим фонарям вместо тусклых газовых рожков, район весьма респектабельный. Ни грязи, ни мусора, ни бездомных собак или, тем паче, бродяжек. Где-то пронзительно засвистел постовой, послышались женский смех и радостный детский визг, откуда-то донеслась нежная мелодия рояля. Словно окно в ту жизнь, которая сейчас казалась чужой и недоступной. В прошлое, когда мир представлялся простым и доброжелательным… Знать бы еще, за что он на меня ополчился!

– Долго глазеть будешь? – ворчливо напомнил о себе Барт.

Кажется, призраку тоже не по себе. Как там нас встретят? Если близкие так легко отдали меня в руки мужа, то стоит ли рассчитывать, что незнакомцы будут добрее?

Садик за невысокой оградой. Кованые ворота. В доме призывно светилось одно-единственное окно. Я нерешительно поднесла палец к кнопке звонка и вновь заколебалась, глядя на свою руку, сияющую мертвенным светом. Неудивительно, что кебмен выглядел перепуганным! Пожалуй, нет смысла стучать в эту дверь. Ни один разумный человек не впустит в свой дом эдакую синюшную девицу.

– Эй-эй, – забеспокоился призрак, когда я опустила руку и шагнула назад. – Эми, ты что надумала? Решила к мужу вернуться?

Невеселая перспектива! Я обхватила себя за плечи и торопливо, боясь передумать, ткнула пальцем в кнопку звонка. В тот же момент с козырька крыши на ветку дерева грациозно скользнул кот, спугнув птиц.

– Кар! Кар! – возмущенно заорали над головой, а потом на мою протянутую руку капнуло чем-то жидким и теплым.

Фу! Какая гадость!

Мгновение я смотрела на свою кисть в беловатых потеках, затем, содрогаясь от омерзения, принялась яростно вытирать руку о траву под аккомпанемент хихиканья Барта.

– Очень смешно! – прошипела я, со злости согревшись и даже почти придя в себя. Да что там «согревшись», от меня едва пар не повалил!

Кто-то выразительно кашлянул.

– Мисс, вы мне?

Я подняла голову. На пороге подслеповато щурился пожилой джентльмен в халате и со старомодной сеточкой на седых волосах. Зато усы у него были огненно-рыжие и золотились в свете фонарей в тон оправе очков.

– Простите. – Я смутилась почти до слез и вскочила на ноги.

Попыталась вскочить. От волнения и усталости меня качнуло, и пожилой джентльмен едва успел схватить меня за локоть.

– Осторожнее, мисс. – В его голосе звучала мягкая укоризна. – Вы?..

– Я – Эмма, дочь Кэлвина Гриффина, – поспешно представилась я, решив не пугать славного пожилого джентльмена моим супругом. – Простите, а вы – лорд Блэкфич? Отец сказал…

– Ни слова больше! – перебил джентльмен живо. – Входите же!

– Но… – Я внезапно осознала, что синеватое мерцание моей кожи никуда не делось, однако гостеприимного хозяина это нисколько не смущает.

Неужели не заметил?!

Зато озноб вдруг немного отступил, и холод сделался вполне терпимым. От нервов? Или это заслуга пожилого мага?

– Дебора! – закрывая дверь, позвал мистер Блэкфич зычно. – Дебора, дорогая, у нас гостья.

– Иду, дорогой! – откликнулись сверху, и вниз по лестнице спорхнула пожилая леди. У нее были седые волосы, почти скрытые кружевным чепцом, круглые любопытные глаза и острый носик. – О, юная леди!