— Я не могу ненавидеть тебя, — быстро ответила она, а потом покраснела еще сильнее. — То есть я хочу сказать, я тебя не ненавижу.

— Хорошо. — Почувствовав, как тело расслабилось, он подумал, что, может, хоть сегодня ночью сможет поспать.

— Но ты действительно был козлом — добавила девушка.

Гейб повел бровью и отвернулся, скользнув взглядом по ее бирюзовому педикюру.

— Знаю. Но я изменился. Хочу, чтобы мы стали друзьями.

— Друзьями? — пропищала она, словно маленькая птичка.

— Друзьями, — повторил он.

* * *

Существовал весьма вероятный шанс, что все это — какая-то галлюцинация. Возможно, они с Рози не остановились вчера на одном бокале, а теперь у нее воображаемый разговор с Гейбом.

Это казалось более рациональным, чем видеть его в своем доме со смузи и слышать, как он просит ее о дружбе.

Гейб взглянул куда-то поверх ее головы и закусил губу.

— Хочешь быть моим другом? Если нет, то этот разговор, вероятно, станет очень неловким.

Ее глупое сердце едва не взяло верх, и Никки открыла рот, чтобы заорать «да», но сдержалась.

А смогут ли они стать друзьями?

Вернее, сможет ли она быть ему другом после всего? Хочет ли? После того как прошлой ночью решила жить по-новому? Она не помнила, но в ее планы точно не входила дружба с Гейбом.

— Ник. — Он внимательно смотрел на нее.

— Как? — пробормотала она. — Я не имею в виду то, что между нами случилось. Но как мы можем быть друзьями? Ты — де Винсент. Мои родители — прислуга.

Уголки его губ опустились.

— Раньше это никогда не было проблемой.

— Раньше я была надоедливой маленькой девчонкой, которую ты жалел.

Он нахмурился сильнее.

— Я тебя не жалел.

Она фыркнула.

— Неважно. Я пытаюсь сказать, что у нас больше нет ничего общего. — Никки подняла смузи. — Теперь я умею плавать, Гейб.

— Мне плевать, нужен ли я тебе для уроков плавания. — Он потянулся, забрав у нее смузи.

Он отнял у нее смузи!

А там оставалось еще как минимум два глотка. Блин.

— Думаю, у нас много общего, — продолжил он.

— Например?

— Мы оба знаем, как взять брусок дерева и превратить его в нечто потрясающее.

Уже нет, но этого Никки не сказала.

— Хм, и теперь мы оба можем напиться на законных основаниях, — саркастически добавил он.

Девушка удивленно повела бровями.

— И это — лучшее, что ты смог придумать?

Он улыбнулся и отсалютовал смузи.

— Я пошутил.

Она обомлела, когда он обхватил своими чудесными губами соломинку, через которую она только что пила, и прикончил ее напиток.

Ладно.

Друзья так поступают. Они делятся напитками и все такое.

Но почему внезапно она испытала возбуждение?

— Я теперь работаю на твою семью, Гейб. Твой брат — мой работодатель.

Он фыркнул.

— Если это и правда было бы причиной, ты бы не накинулась на меня и не велела бы самому убирать в своих комнатах.

— Но тебе стоит попробовать. Ты не настолько занят, чтобы быть не в состоянии самостоятельно убрать за собой или самому приготовить себе перекус.

Он рассмеялся глубоким смехом, и ее грудь сдавило при этих звуках. Этот смех. Проклятие.

— Видишь, — сказал Гейб, наклоняясь и ставя пустой стакан на ближайший железный стул, как будто позаимствованный в летнем кафе. — Если бы ты на самом деле считала себя просто наемным работником, то никогда не сказала бы так. Подумала бы, но не высказала бы вслух.

— Ну и ладно, — пробормотала она, держа руки по швам, чтобы не прикоснуться к нему нечаянно.

— И, кстати, обычно мне за ужином никто не прислуживает.

— Что? — Никки повернулась к нему.

Он сидел так близко, что она видела тонкие морщинки вокруг глаз, которых не было четыре года назад.

— Обычно я справляюсь сам, если только не выпадает какой-то особый случай. Я никогда не позволял твоим родителям обслуживать себя.

— Ты заставлял меня обслуживать себя! — воскликнула она. — Ты заставил меня принести тебе столько воды, что я чуть было не испугалась, не почечная ли у тебя инфекция.

Гейб снова громко рассмеялся.

— Я был козлом.

— Да, был! — Не подумав, она ударила по его руке так сильно, что почувствовала жжение в ладони.

— Эй, — он все еще смеялся, — теперь ты бьешь меня, а это лишний раз доказывает мою правоту.

Никки прищурилась, а потом задала, вероятно, самый важный вопрос.

— Почему ты хочешь дружить со мной? Я признательна за то, что ты извинился и разрядил атмосферу. Поверь, тебе никогда не понять, каково это… — Голос сорвался, и она закашлялась. Она не позволит ему увидеть, как много это значило для нее. — Мне это было нужно, но мы могли остаться просто добрыми знакомыми. Ну, ты понимаешь, не грубить друг другу. Нам нет необходимости дружить.

Он снова посмотрел на нее.

— Но если я хочу этого?

Дрожь пробежала у Никки по спине. Их взгляды снова встретились.

— Почему? — прошептала она. — Почему ты этого хочешь?

Гейб опустил глаза, и ей показалось, что он смотрит на ее губы, но она тут же отбросила эту мысль. Затем его взгляд снова замер, встретив ее.

— Честно?

— Честно.

— Не знаю, — сказал он, опуская ресницы. — Просто хочу этого.

На это у Никки не было ответа.

На его губах снова заиграла кривая усмешка.

— И ты просто обязана согласиться.

— Почему?

— Потому что я — де Винсент, — сказал он. — А мы всегда получаем то, чего хотим.

Она уставилась на него, не уверенная, как реагировать на его слова.

— Это правда?

— Правда.

Никки скривила губы, отведя взгляд. Она действительно не знала, что ему ответить. Разве прошлой ночью она не говорила Рози, что хочет вернуть все на круги своя? Гейб предлагал именно это, но его отношение после ее возвращения ранило Ник, и герой девичьих грез уже не был тем парнем, которого она помнила. Они изменились… Она вскочила с качелей.

— Который час?

— Не знаю. — Он откинулся, доставая телефон из кармана. — Почти десять…

— Проклятие. Я опаздываю.