– Поспешите, – велел мне Джекаби. – Время не ждет, мисс Рук. Человек погиб.

«Изумрудную арку» охраняли даже лучше, чем накануне. Количество полицейских удвоилось, а казенная веревка опоясывала все здание. По дороге я заглянула в переулок и удостоверилась, что на этот раз по балконам внутрь не пролезть, если только Джекаби не собирался проделать свой трюк в компании троих одетых в форму офицеров. Впрочем, за последние двадцать четыре часа я чего только не узнала об этом странном детективе и уже подозревала, что он вполне способен провернуть и такое. Я бы даже не удивилась, если бы полицейские подсадили его и пожелали ему удачи.

Чарли прошел сквозь оцепление к парадной двери. Я узнала толстого полицейского с орлиным носом, которого мы облапошили накануне. Он по-прежнему смотрел на нас с нескрываемым подозрением.

– Кейн, – бросил он без всякой симпатии, но на этот раз не попытался остановить нас, когда мы пошли вслед за нашим спутником.

– О’Дойл, – в тон ему ответил Чарли.

Очевидно, этим и ограничивалось их расположение друг к другу. Быстро миновав оцепление, мы вошли в здание. Чарли сообщил нам кое-какие подробности убийства, пока мы шагали по городу, но все это были лишь туманные обрывки информации. Когда мы оказались на лестнице, Джекаби попросил детектива еще раз повторить все с самого начала, не опуская ни одной детали.

– Что ж, пожалуй, все началось вчера, когда мы с вами расстались, – начал Чарли. – Я вернулся на свой пост у квартиры мистера Брагга, то есть покойного мистера Брагга. Когда появился старший инспектор Марлоу, я сообщил ему, что стоит приставить охранников к мистеру Хендерсону. Он спросил, зачем. Поймите, старший инспектор очень… избирательно относится к сверхъестественному. У нас есть и более прогрессивные люди – офицер Портер говорил мне, что однажды посещал спиритический сеанс, а лейтенант Дюпин у меня на глазах стучал по дереву, – но не Марлоу. Марлоу не верит даже в удачу. Я не мог сказать ему о банши, поэтому объяснил, что при повторной беседе мистер Хендерсон сообщил мне сведения, которые дали мне повод предполагать, что он обладает информацией об убийце, но слишком боится за свою жизнь, чтобы открыто говорить об этом.

Старший инспектор рассердился и спросил, когда я успел поговорить с его свидетелем без разрешения. Я сказал, что мы просто заглянули к нему по дороге к выходу и что вы смогли успокоить беднягу. Это была ошибка. Он покраснел и спросил, какого черта я позволил этому больному на голову – простите, сэр, такими уж были его слова – бродить по зданию вопреки его приказам. Он напомнил мне, кто здесь главный, и пригрозил, что отнимет у меня жетон, если я не буду соблюдать субординацию.

Это я виноват. Мне следовало тщательнее выбирать слова. Как вы знаете, на место прибыл комиссар Свифт – тяжело дыша, он вышел с лестницы в коридор, пока мы разговаривали. Когда комиссар рядом, инспектор Марлоу всегда на взводе. Я извинился и заверил его, что такого больше не повторится. Затем я спросил, приставит ли он офицеров к квартире Хендерсона. Это тоже было ошибкой. Он довольно грубо сообщил мне, что этому не бывать. Я не вправе спорить со старшим инспектором, особенно в присутствии комиссара, так что…

– Но вы не могли и бездействовать, зная, что жизнь человека в опасности, – предположил Джекаби. – Вы ведь все равно вернулись?

– Я должен был попробовать ему помочь. Да, я вернулся после окончания своей смены, когда все остальные полицейские разошлись по домам.

– Лучше бы вы остались дома, в кругу семьи.

– Семьи здесь у меня нет, мистер Джекаби, поэтому я не вижу лучшего способа провести вечер, чем на службе.

– Неужели вы так одиноки? – спросила я. – Неужели у вас совсем никого нет?

– Все довольно… сложно, – ответил Чарли. – Мне гораздо удобнее жить одному.

Мне хотелось побольше разузнать о бравом полицейском, но Джекаби вернулся к нашему делу.

– Так Хендерсон был уже мертв, когда вы пришли?

– Вовсе нет. Я постучал к нему в дверь, и он открыл мне. Выглядел он немного усталым и держал в руке ваш камертон, но в остальном с ним все было в порядке. Я не хотел его пугать, поэтому сказал, что несу дежурство по зданию. Он пожелал мне доброй ночи и закрыл дверь. Я отчетливо услышал, как щелкнули его замок и засов. Я расположился в коридоре. Еще несколько часов он точно был жив, потому что я слышал, как он чуть не поминутно ударял по камертону.

Слух у меня очень хороший, сэр, и я навострил глаза и уши, чтобы от меня не ускользнула никакая странность. Должно быть, около полуночи с лестницы донеслось какое-то звяканье. Звук был очень знакомым, но я никак не мог понять, где слышал его раньше. В коридоре было темно, и я прокрался ближе, чтобы узнать, что к чему. Доски скрипнули у меня под ногами и, видимо, выдали меня, потому что шум после этого прекратился. Я подбежал к двери и выглянул на лестницу, но ничего там не увидел.

Я не решился оставить Хендерсона без защиты и вернулся в коридор, на свой пост. Я не спускал глаз с его двери и прекрасно ее видел: свет в коридоре горит всю ночь, да и луна была яркая. Когда я подошел ближе, готов поклясться, в квартире раздался шум. Что-то упало в тишине. Я тихо, как мышка, подошел к двери и прислушался. Минут пять-шесть я не двигался и почти не дышал, но других звуков не было. Тогда-то я и понял, что случилось непоправимое.

– Вы поняли, что случилось непоправимое, потому что… ничего не услышали? – спросил Джекаби.

– К несчастью, я не сразу это понял, но да, сэр. В частности, я не услышал звона вашего камертона. Как говорится, в квартире Хендерсона было тихо, как в склепе. Сначала я постучал и представился, как меня учили. Ответа не последовало. Дверь по-прежнему была заперта, так что мне пришлось ее выбить. – Опередивший нас на несколько шагов Чарли через плечо оглянулся на Джекаби. – Моим глазам предстало ужасное зрелище, а запах был и того хуже! Он лежал все в той же красной пижаме, но теперь красным был и пол. Крови было больше, чем в прошлый раз, гораздо больше. Окно было открыто настежь, и в комнате царил такой холод, что от крови поднимались облачка белого пара.

Я осмотрел комнату и подлетел к окну, но никого не было видно. Однако я его слышал. Звук напоминал цокот копыт по мостовой, но, судя по ритму, шаги были человеческие. Он двигался быстро, так быстро, что успел миновать несколько кварталов, прежде чем я определил направление его движения по эху. Я действовал слишком медленно. И было уже слишком поздно.

Оглядевшись, я поискал улики, но в квартире не было ничего необычного, за исключением, конечно, окровавленного тела. Я бросился в участок на Мейсон-стрит и отправил гонца предупредить старшего инспектора. Я привел на место преступления нескольких ребят с ночной смены, и мы подождали инспектора Марлоу.

Чарли как раз закончил рассказ, когда мы вышли на площадку третьего этажа. В обоих концах коридора стояло по часовому. Когда мы поравнялись с первым, он подозрительно прищурился, но в конце концов кивнул Чарли и позволил нам пройти. В коридоре чувствовался тот же сильный металлический запах, и я заметила, что Джекаби ощупывает воздух руками, как и накануне, когда мы приближались к квартире первой жертвы.