При повторении этого эксперимента с аутистами выяснилось, что видео, в котором игла вонзается в человеческую руку, никак не повлияло на мышечную активность испытуемых. ТМС-сигнал не ослабевал и когда испытуемые наблюдали, как руку гладят ватной палочкой, и когда смотрели, как протыкают помидор, и когда видели, как иглу вгоняют в руку. Они и не пытались спрятать свои руки, уйти от опасности. Внутри их мозга не возникало болевой имитации. Это и изменило реакцию их организмов.

Оказывается, то же самое происходит и с приятными ощущениями. В ходе одного исследования психологи измерили пульс и электропроводность кожи (классический экспериментальный показатель возбуждения) у испытуемых с синдромом Аспергера (это одна из форм аутизма) при просмотре эротических фотографий. Типичной реакцией на порнографию стало бы повышение электропроводности кожи и частоты пульса. Однако психологи не обнаружили у аутистов подобных изменений. Эротика не оказала почти никакого воздействия на их нервную систему, но очень повлияла на участников эксперимента, входивших в контрольную группу.

Возбудимость от порнографии, умение распознавать эмоции и выражать эмпатию, а также феномен заразительной зевоты – все это связано с активностью зеркальных нейронов. Мы выяснили, что первые три пункта при аутизме практически не проявляются. А что с зевотой? Судя по всему, она передается благодаря тому же механизму, что включается и при эмпатии и распознавании эмоций. Значит ли это, что аутисты зевотой не заражаются? Группа ученых решила ответить на этот вопрос. Они набрали 56 детей, половина из которых страдала от различных форм аутизма, и рассадили вокруг стола так, чтобы все видели лицо ассистентки, проводившей эксперимент. «Сначала я прочту вам историю, – сказала она, – а потом задам вопросы по ней». Она начала читать, но через какое-то время прервалась и громко зевнула. И так четыре раза за время эксперимента.

Поскольку все записывалось на видеокамеру, по завершении сеанса ученые отмотали пленку назад и подсчитали, сколько детей заразилось зевотой от ассистентки. Итоги были однозначны: в контрольной группе зевотой заразились 43 % испытуемых, а в группе аутистов – лишь 11 %. Последний фрагмент мозаики встал на место: аутисты в самом деле гораздо реже заражаются зевотой.

Однако некоторые ученые полагают, что аутисты реже зевают из-за того, что избегают зрительного контакта и не обращают внимания на лица других людей. Возможно, это еще одно проявление классических симптомов аутизма. В литературе активно ведется полемика об аутизме и зеркальных нейронах. Теория разбитых зеркал крайне неоднозначна. Необходимо провести неврологические исследования и выяснить, есть ли различия в работе зеркальных нейронов в мозге обычного человека и аутиста. Такие исследования уже ведутся и дают противоречивые результаты. В 2010 году журнал Brain Research опубликовал результаты исследования с участием аутистов, проведенного с помощью аппарата МРТ. У аутистов зафиксировали нетипичную активность системы зеркальных нейронов по сравнению с контрольной группой. Однако в том же году в журнале Neuron появились сообщения, опровергающие эти выводы: там говорилось, что система зеркальных нейронов у аутистов работает безупречно, причем особенности ее активности в точности совпадают с особенностями их работы у контрольной группы. Таким образом, сегодня неврологических доказательств, позволяющих сказать, что аутизм связан с дисфункцией зеркальных нейронов, у нас недостаточно.

Не исключено, что это лишь теория, однако она наглядно показывает, насколько сильным может быть влияние подсознания на наши мысли, действия, ощущения. Вне зависимости от того, существует ли связь между работой зеркальных нейронов и аутизмом, эти нейроны помогают нам ощущать эмпатию, которую мы ценим и считаем неотъемлемым человеческим качеством. Рефлекторно переживая опыт ближних, мы узнаем больше и о них, и о себе, что способствует развитию нашего сознания. Мысленные тренировки улучшают спортивную форму гольфиста перед важным турниром – схожим образом внутренние имитации меняют и нас. Но есть одно важное отличие: зеркальные нейроны работают подсознательно.

Мысленная имитация – это мостик между сознательной и подсознательной системами. Каждая из систем может пользоваться им, чтобы влиять на другую. Когда мостик используется сознательно, для тренировки, как, скажем, в спорте, работа подсознания улучшается, регулируются механизмы двигательного контроля. Когда же мысленная имитация инициируется подсознанием, например зеркальными нейронами, она воздействует на наши поступки: влияет на наше социальное поведение и помогает воспринять опыт других людей.

Без нашего ведома и согласия подсознание незаметно повторяет все, что мы видим. В итоге у нас возникают соответствующие эмоции и мысли. Возможно, мы никогда не сможем в полной мере понять, до какой степени мы зависим от этих эфемерных ощущений, и не узнаем точно, где именно в глубине нас они возникают.

Допустим, у меня есть друг, который не на шутку пристрастился к алкоголю, и я размышляю, стоит ли вмешаться. Как я приму решение? Я рассмотрю возможные меры и попытаюсь предугадать последствия каждой из них. Если я буду бороться с привычкой друга в одиночку, он, возможно, проявит упрямство, откажется от моих предложений и даже запретит мне лезть в его жизнь. А что, если к нему обратится большая группа его друзей? Вероятно, тогда он лучше поймет, как мы все обеспокоены происходящим с ним. Или же решит, что его загнали в угол, и уйдет в себя? Но, если я не вмешаюсь, его проблема только усугубится. Его могут арестовать за вождение в нетрезвом виде или избить в баре в пылу пьяной ссоры. Начальство уже обратило внимание на его симптомы алкоголизма. Мой друг рискует лишиться работы, если ситуация не изменится к лучшему.

Все эти сценарии мелькают у меня в голове так быстро, что я не успеваю продумывать детали, но каждый из них вызывает у меня определенные эмоции. Мысленно разыгрывая сценарии, я понимаю, что первый не годится. Нутро подсказывает мне, что второй вариант более выигрышный. У меня есть определенные представления о том, какой из шагов лучше, какой хуже, причем еще до того момента, как я сознательно взвешиваю все за и против каждого из вариантов. Откуда появляются эти сценарии и внутренние ощущения?

Невролог Антониу Дамазиу утверждает, что они возникают благодаря испытанным нами в прошлом эмоциям, которые влияют на нашу нервную систему и на наши решения. Дамазиу считает, что всякий переживаемый нами опыт ассоциативно связывается с определенными ощущениями и состояниями. Эти ощущения воздействуют на нервную систему и в качестве телесных маркеров становятся напоминанием о неких событиях. Наши эмоции оставляют после себя «биологические остатки» – физические изменения нервной системы. Дамазиу называет эти эмоциональные остатки соматическими маркерами (soma – «тело» по-гречески). Поэтому, если, например, абитуриентка отправляется осматривать свой будущий колледж в дождливый и промозглый день, у нее могут подсознательно возникнуть негативные ассоциации с этим местом. Или же такой пример: часто у людей бывает неприязнь к определенному продукту, допустим, к брюссельской капусте. Подобного рода нелюбовь, как правило, возникает из-за единичного отрицательного опыта, нередко полученного в детские годы, скажем, если в школьной столовой ребенка кормили невкусным супом из брюссельской капусты.