— Нас будут учить управлять самолетами?

Полковник спокойно ответил:

— Из батальона уже выбрали десять солдат и офицеров, имеющих техническое образование и опыт обращения со сложной техникой, их с первого дня будут обучать премудростям пилотирования самолетов. Остальные рейнджеры пройдут общий курс ознакомления с авиацией, а лучшие ученики даже примут участие в боевых вылетах на самолетах фронтовой авиации в качестве стрелков-радистов.

Медленно градус обалдевания в кругу совещающихся возрастал. Я лишь ухмылялся таким крутым загибам в плане дрессуры будущих элитных бойцов специального назначения — для меня, человека, развращенного телевидением и Интернетом, все это не казалось странным и сверхъестественным. Серьезная, тяжелая и глубокая подготовка. Откуда только столько правильных идей? Можно лишь удивляться… Хотя не забываем, что офицерскую подготовку в серьезный список не внесли…

Потом Дерби дал возможность высказаться всем, у кого есть предложения. Раз разрешают — выскажусь. Выдал свои мысли по реструктуризации взводов. За основу взял взвод рейнджеров из моего времени. Взвод состоит из пяти отделений. Первое отделение — управление, состоит из командира взвода, заместителя командира, радиотелефониста, наблюдателя и взводного медика. Три отделения — стрелковые. Состоят из командира отделения, снайпера, четырех стрелков с винтовками, двое из них обязаны иметь винтовочные гранатометы, другие двое нести с собой дополнительный комплект винтовочных гранат. По моему мнению, за счет винтовочных гранатометов каждое стрелковое отделение получает довольно серьезную огневую мощь и при наличии кумулятивных гранат способно бороться с легкой бронетехникой и танками на небольших дистанциях. Также в состав стрелкового отделения должен входить пулеметчик с ручным пулеметом, помощник пулеметчика и пара автоматчиков. И последним штрихом во взводе должно быть отделение тяжелого вооружения — еще десять человек. Командир отделения и три расчета пулеметов или 60-миллиметровых минометов, или ПТР[16]с прикрытием (если таковые появятся и приглянутся командованию), или четыре расчета гранатометов базука. По поводу реактивных гранатометов я промолчал — это был пока личный задел на будущее. Также посоветовал обеспечить каждый взвод автотранспортом, то есть сделать их моторизированными. Техника в этой войне будет править балом… В конце своего монолога я сказал, что это лишь общее и не полностью проработанное видение идеального стрелкового взвода рейнджеров. Полковник посмотрел на командиров рот и встал из-за стола.

— Интересная идея, лейтенант. Такой взвод будет достаточно маневренным и универсальным для выполнения широкого спектра задач. Сбалансированность сил в каждом отделении позволяет использовать их для выполнения самостоятельных задач. — Полковник перевел взгляд на командира третьей роты, тот слегка качнул головой и прикрыл глаза, словно с чем-то соглашаясь. — Мы рассмотрим твое предложение в самые кратчайшие сроки, но даже без этого я уже сейчас могу тебе сказать: идея имеет все шансы стать основополагающей для структуризации неспециализированных взводов рейнджеров. Есть еще предложения или вопросы, сынок?

— Да, сэр, я хотел выяснить некоторые вопросы по физической подготовке офицеров, по вооружению, доступному рейнджерам, и по рукопашной подготовке…

Мои вопросы оказались актуальными — физическое состояние многих офицеров оставляло желать лучшего. На вопрос: «А почему же слабых офицеров взяли в такое серьезное подразделение?» — последовал ответ, что все офицеры батальона отличные тактики, внимательные командиры и просто настоящие лидеры. И именно эти критерии были основными при отборе. О физическом состоянии думали, но в последнюю очередь. Солдат обязательно брали сильных, выносливых, предпочтение отдавалось спортсменам, а с комсоставом это не прокатило. Нет, хлюпиков как таковых вообще нет, но разница между физической подготовкой солдата и офицера очень серьезна, почти критична.

Если поразмыслить, то выходит, что все это верно… Система отбора в «элиту», без кавычек ее пока называть таковой сложно, еще не отточена, да ее просто и не существует. Полковник, командиры рот, взводные, и я в том числе, сейчас нарабатывают первичную систему и будут ее еще долго нарабатывать.

Когда я коснулся темы вооружения, полковник вновь переглянулся с командиром третьей роты. Меня стал напрягать этот тип. Только в разговор вступаю я, он весь собирается, вытягивается — прямо впитывает мои слова, а Дерби постоянно с ним переглядывается, словно советуется «можно — нельзя». Что-то тут не так. И я — центр этого «не так»… Отвлекся от темы опять. На вопрос мне ответили: на складах батальона уже лежат ящики с основными образцами ручного огнестрельного оружия армии США и Советского Союза. А через неделю прибудут новые образцы вооружения, среди которых будут некоторые опытные. Вот тогда и будет проведен осмотр и выбор оружия для рейнджеров.

Вопрос о рукопашной подготовке в батальоне курируют энкавэдэшники из пограничников. Это очень даже неплохо. Где-то я слышал, что пограничники в основном в ближнем бою действуют так, чтобы не убивать противника, а пленить его. Так это ого-го какой показатель мастерства рукопашного боя — дабы научиться скручивать врага живым в дудку, надо сначала научиться убивать, а потом контролировать свои возможности. Хороший расклад, мне так кажется.

Совещание закончилось, а с завтрашнего дня начинается новая жизнь. Уже на самом выходе из штаба меня нагнал капитан Гримвэй и, ссылаясь на мою заинтересованность в боевых искусствах, пригласил посмотреть на тренировку по рукопашному бою пограничников из числа инструкторов. Погранцы занимались физкультурой у своих казарм: там была оборудована своя небольшая площадка.

Бой на площадке кипел нешуточный. Пограничники в белых майках с гиканьем швыряли друг дружку, делали подсечки, проводили захваты и вообще мутузили товарищей, как только могли.

— Это мне нравится. С этими русскими мы не соскучимся, и уж точно не пропадем. Ха-ха-ха! — пробасил кэп и добродушно хлопнул меня по спине. Упала бы мне на плечи рельса — и то легче было бы. Брэндон, словно ребенок, сорвался с места и бросился к стоящему в стороне от компании тренирующихся пограничников советскому капитану. О чем-то кэпы перетерли, и довольный командир первой роты, скинув с себя китель и рубашку, поиграв напоказ стальными мышцами, направился к замершим в ожидании пограничникам. Силушкой богатырской захотелось помериться… Ну все, международный скандал обеспечен… Поглядим, кто круче.

От компании пограничников отделился Леха и направился ко мне. Поздоровались и на интерес поспорили, кто победит в поединке. Я ставил на своего командира, Аверьянов на своего бойца. Первый бой был один на один — против Гримвэя вышел здоровый старшина, немногим уступающий в мышечной массе сопернику, по крайней мере, на первый взгляд. Поединок был скоротечным и жестким. Кэп перехватил старшину на замахе, легонечко так бросил его через бедро и, ловко продолжив движение броска, упал следом за старшиной, а затем провел удушающий захват. И как он все плавно сделал, даже удивительно. Что-то мне это все напоминает. Что же?.. Дзюдо! Мать его, это же дзюдо! Если не ошибаюсь, это техника бросков с падением — сутэми вадза. Ошалеть! Ай да капитан, ай да хитрец! Только где он его изучил?.. И когда я так здорово стал навскидку определять боевое искусство?.. Тем временем против Гримвэя вышли уже двое пограничников. Второй бой длился чуть дольше первого, но с неизменным исходом — капитан с легкостью раскидал соперников. Даже странно как-то: а на фиг нам тогда пограничники с их боевым самбо и рукопашным боем, если у нас есть такой мощный специалист со знанием отличного боевого искусства? Странно…