– Обещаю, Мишель.

– И у нас будут дети?

Финн улыбается и кивает, притягивая меня к себе.

– Обязательно будут. Ты все-таки надумала родить мне?

Я чувствую, как краснеют щеки.

– Я рожу тебе троих, только выживи после своей грандиозной операции, ладно?

– Троих, значит? ― спрашивает он, слегка прищурившись. ― Запомните эти слова, миссис Фоули, потому что я позже спрошу за них.

Я поддаюсь его игривому тону и тоже начинаю улыбаться сквозь слезы. Но потом мое лицо снова становится серьезным.

– Я буду ждать тебя.

– Ты же сказала, что не подпустишь меня к себе, если я вышлю тебя.

– Не подпущу, ― отвечаю, и Финн смеется. ― Вот дождусь и не подпущу.

Финн наклоняется и целует меня. Долго, мучительно нежно и томительно. И сейчас этот поцелуй не возбуждает и не заставляет трепетать от желания. Сейчас из-за него ноет сердце, а внутренности стягиваются в тугой узел. Финн отстраняется и шепчет в мои губы:

– Я люблю тебя. И никогда в этом не сомневайся.

– И я люблю тебя. И ты тоже не сомневайся.

– Ты моя тигрица необузданная.

– Ну тебе же это нравится?

– Больше, чем что-либо в этой жизни, Мишель.

Он еще пару раз нежно касается своими губами моих, а потом разворачивает лицом к выходу.

– Пообещай, что приедешь за мной, ― повторяю свою просьбу дрожащим голосом.

– Обещаю, детка, ― отвечает он, поцеловав меня в макушку и сильнее сжав плечо.

Я снова разворачиваюсь и набрасываюсь на Финна с отчаянным поцелуем, в который вкладываю все свои чувства. Чтобы он прочувствовал. Чтобы знал, как мне страшно за него, и что я жду его. Даже если потом буду с ним ругаться. Самое главное, чтобы было кому закатывать скандалы.

– Все, пора, ― говорит он хрипло, отрываясь от меня. ― Я люблю тебя, ― шепчу одними губами.

– И я тебя, малышка. А теперь ты должна проявить все свои актерские способности. Даже те, которых нет.

– Зачем?

– Ты должна сопротивляться и кричать, закатить истерику. Не сдерживай свои чувства.

– Ради кого этот театр? ― спрашиваю дрожащим голосом.

– Вокруг нас глаза повсюду. ― он пару минут смотрит в мои глаза. ― Готова?

Я тяжело выдыхаю и киваю. Финн хватает меня за локоть и вытаскивает из самолета.

Финн

– Пусти меня, гребаное животное! ― кричит Мишель, пытаясь вырвать локоть из моей хватки.

Я встряхиваю ее совсем не нежно, и перехватываю выше. Она кривится. Прости, моя девочка, но так нужно. Этот цирк для благодарных зрителей. Я по привычке сканирую окружающее пространство взглядом, и никого подозрительного не вижу. Но я знаю, что эта безопасность мнимая, поэтому насильно волоку Мишель по трапу, а потом и к машине Адриана. Она кричит и пытается ударить меня.

Как только мы подходим к Адриану, я отпускаю ее руку. Тогда Мишель резко разворачивается и набрасывается на меня. Она дает мне две пощечины и царапает лицо. Эта истерика, кажется, притворная, но слезы на ее лице уж точно настоящие. И мне больно видеть эту истерику, потому что я четко осознаю, что только частично она фальшивая.

Я позволяю Мишель немного оторваться на мне, а потом скручиваю ее руки за спиной и насильно засовываю в машину Адриана. Успеваю шепнуть «Я люблю тебя, тигрица» и захлопываю дверь. Слышу щелчок заблокированных дверей и разворачиваюсь к Адриану.

– Лихо она тебя, ― Адриан кивает на мою щеку. Я достаю платок и вытираю щеку, на нем остаются слабые, едва заметные следы крови. Точно тигрица. Отлично постаралась, даже немного переиграла.

– Как все идет? ― спрашиваю Адриана.

– Немного не по плану, ― пространно отвечает он, кивнув на Мишель. Ее взгляд становится виноватым.

– Спрячь так, чтобы ни один комар до нее не добрался.

– Все сделаем.

– Ты когда прилетаешь?

– Через два дня. Уолш пока побудет с тобой. И вместо тех двух охранников тебе пришлют сегодня новых. Спецов.

– Понял.

Мы пожимаем друг другу руки, и Адриан, кивнув мне, садится в машину. Тут же заводит ее, а я, бросив последний взгляд на Мишель, разворачиваюсь и иду к самолету. У меня все еще болит в грудной клетке от ее взгляда, полного безнадеги.

Как только самолет взлетает, спецназовец Уивер, сидящий напротив меня, отстегивает свой ремень безопасности и принимает из рук стюардессы кофе.

– Надо ускоряться, Финн, ― говорит он, и я киваю. Понемногу, чем больше отдаляюсь от жены, я начинаю лучше соображать. Когда она рядом, мне сложнее сосредоточиться на деле, я все время думаю о том, как защитить ее от этих ужасов.

– Надо, ― отвечаю спокойно, забирая свой кофе и делая глоток.

– Ты же понимаешь, что теперь, когда Заид в курсе твоего отношения к Мишель, у нас очень мало времени на то, чтобы закончить операцию?

– Прекрасно понимаю. Наверняка уже половина все знает. Напомни мне, почему мы не можем просто собрать ублюдков в моем поместье и положить там же?

– Это всколыхнет остальные ячейки, и они залягут на дно. Ты закончишь здесь и свалишь, а нам надо будет подчистить за тобой и перейти к следующей ячейке.

– Вы планируете уничтожить ирландскую мафию подчистую? ― усмехаюсь я. ― Честолюбивые планы.

– Вряд ли нам это удастся, но мы хотя бы сократим число членов этого гадюшника.

– Ты с такой злостью говоришь об этом, как будто во всем этом есть что-то личное.

– Личного здесь так дохера, что ты бы удивился.

Я склоняю голову набок и рассматриваю Уивера.

– Такое же личное, как у Адриана?

– Не совсем, но близко. ― Я молчу, ожидая, что он поделится, но Уивер не произносит ни звука. Отворачивается и смотрит в иллюминатор. Ладно, в конце концов мы не друзья в пабе. Переживу такое незнание.

– Нужно разработать новую операцию, если теперь у нас цель ускориться.

– Уолш уже работает над этим. По прилету у тебя с ним встреча.

Я киваю, хотя так хочется отменить к херам все встречи. Поесть нормально наконец за целый день, принять душ и отрубиться на несколько часов. Я измотан как морально, так и физически. Мне действительно нужен отдых, но пока это роскошь для меня.

– Нужно передать Мишель чистый телефон, ― снова заговариваю я.

– Сделаем. Передадим с Адрианом.