Как многие обитатели колоний, британцы и немцы были склонны всячески подчеркивать свою культурную обособленность. Британцы построили копию английской деревни с традиционной лужайкой, окруженной коттеджами с островерхими крышами, и назвали ее Куин-Виктория-Баррио (Квартал королевы Виктории). Немцы посылали детей учиться в Германию и соблюдали немецкие традиции: Испания была их домом, но Германия была Отечеством. До войны два землячества имели друг с другом дело на равных, поддерживали светское общение: люди играли между собой в гольф и теннис, присутствовали на торжественных мероприятиях друг друга. Но с началом войны все подобные контакты прекратились.

По поводу Адольфа Клауса, младшего сына Людвига, мнения испанцев Уэльвы разделились. Одни считали его «паршивой овцой», потому что он, казалось, никогда по-настоящему не работал. Другие называли его «единственным умным человеком в семье» — по той же причине. Клаус и вправду был умным человеком, а работал он, возможно, усерднее, чем кто бы то ни было в Уэльве: шпионил в пользу гитлеровского рейха.

В юности Адольф Клаус учился в Германии на архитектора и промышленного инженера, а в семнадцать лет, когда началась Первая мировая война, он вступил в армию и на добровольческих началах стал выполнять особые секретные задания. Безупречно владея испанским, он был отправлен на подводной лодке устраивать взрывы на фабриках в Картахене, принадлежавших британцам. Надувная лодка, в которой он отчалил от субмарины, пошла ко дну из-за избыточного веса взрывчатки, и Клауса, продержавшегося на воде восемь часов, в конце концов подобрало испанское военное судно. Его ненадолго посадили в тюрьму, а потом выслали обратно в Германию. Этот эпизод, однако, лишь усилил тягу Клауса к подпольной работе с ее опасностями, и в 1920 году, номинально числясь сельскохозяйственным механиком, он уже был главным агентом немецкой военной разведки в Уэльве.

Адольф Клаус, коллекционер бабочек и старший офицер абвера в Уэльве.

Женитьба в 1930-х годах на дочери высокопоставленного офицера испанской армии открыла Клаусу доступ в Фалангу — испанскую фашистскую организацию. Когда в стране началась гражданская война, он в звании капитана сразу же вступил в немецкий добровольческий легион «Кондор», сражавшийся на стороне националистов и генерала Франко. Самым знаменитым из всех жестоких деяний, которые совершили пилоты «Кондора», стала бомбардировка 26 апреля 1937 года баскского городка Герники, увековеченная Пабло Пикассо в одноименной картине. На протяжении большей части войны Клаус был личным переводчиком полковника Вильгельма фон Тома, командовавшего наземными подразделениями легиона «Кондор». Когда националисты взяли Мадрид, капитан Клаус гордо въехал в покоренную столицу на танке полковника. К Железному кресту, который он получил за службу Германии во время Первой мировой войны, теперь добавился Красный крест за воинские заслуги от благодарного режима Франко. Позднее Третий рейх удостоил его еще одного Железного креста. Подобно многим, Клаус утверждал впоследствии, что служил не Гитлеру, а Германии. Но нет никаких свидетельств того, что он когда-либо ставил под вопрос нацистскую политику. Целый ряд офицеров абвера отшатнулись от гитлеровского варварства. Клаус не был в их числе. Когда разразилась война, он был только рад предложить нацистскому государству свои хорошо отточенные шпионские навыки, свои испанские контакты на высоком уровне и свою почти неиссякаемую энергию.

В 1943 году Клаус руководил самой крупной и эффективной шпионской сетью на испанском побережье. Уэльва, лежащая между португальской границей и Гибралтаром, имела в той войне жизненно важное стратегическое значение. Оттуда отплывали в Атлантику английские торговые суда, нагруженные полезными ископаемыми из рудников. Со своей фермы, удачно расположенной на высоком берегу, Клаус примечал каждое судно, входившее в порт и выходившее из него. Его информаторы, рассыпанные по всему побережью, дорисовывали картину. Иногда он делал фотоснимки аппаратом «Минокс» с длиннофокусным объективом. Группа радистов абвера, работавшая в немецком консульстве по адресу Авенида-де-Италиа, 51, передавала затем информацию в Берлин. Луис, старший брат Адольфа, был таким же рьяным сторонником нацизма. Поскольку их отцу Людвигу Клаусу, почетному немецкому консулу, было уже за восемьдесят и он почти совсем оглох, консульские обязанности были переданы Луису. Оба брата официально считались вице-консулами, и консульство находилось в полном распоряжении абвера. Луис располагал целой флотилией рыбацких судов с рациями на борту для передачи сведений о передвижении кораблей.

Помимо диверсий и выслеживания подводных лодок, еще одной важной функцией главного резидента абвера в Уэльве был подкуп. Каждый вечер худое лицо Адольфа Клауса можно было видеть в припортовом «Кафе-дель-Пальма»: он оплачивал людям выпивку, но сам пил мало, встречался со своими «источниками» и «контактами», улещивал их и «подмазывал», аккуратно распределяя немалые денежные суммы. Клаус давал взятки всем значительным лицам и многим незначительным. Он подмазывал инспектора порта и портовых грузчиков, офицеров гражданской гвардии и шефа полиции. Вскоре о том, что дон Адольфо готов хорошо платить за информацию о передвижениях судов, о деятельности британцев в Уэльве, о приездах и отъездах испанских чиновников, стало хорошо известно. Все, что говорилось в Уэльве, и даже все, что там шепталось, рано или поздно доходило до неестественно больших ушей Адольфа Клауса, который добросовестно докладывал обо всем услышанном своим абверовским начальникам в Мадрид.

Необщительный тощий интроверт, Адольф Клаус вместе с тем обладал очень важной для шпиона способностью — способностью слушать. «Он с тобой не спорил; если у тебя было мнение по какому-то вопросу, он всегда оставлял за тобой последнее слово». При этом даже члены его семьи находили его человеком «холодным, сухим и молчаливым». Он принимался за работу в шесть утра и никогда не отдыхал в часы сиесты. Алкогольных напитков почти не пил. Улыбался крайне редко. У него был ум коллекционера-аккуратиста. Ему нравилось сопоставлять сообщения, полученные с разных участков шпионской сети, классифицировать их, как бабочек, и накалывать на булавки.

Британские представители в Уэльве знали, что представляет собой странный на вид немец-лепидоптерист. На мирных, обсаженных апельсиновыми деревьями улицах Уэльвы шла своя шпионская война, меньшая по масштабу, чем схватка разведок в Мадриде, но такая же бескомпромиссная. Шпионская сеть Клауса вредила британскому судоходству. Его деятельность уже стоила Великобритании многих жизней, но он был неуловимым противником. По словам одного офицера британской разведки, «он был активным и умным человеком. Наши агенты не могли за ним уследить. Он всякий раз оказывался хитрее и избавлялся от „хвоста“».

Дон Гомес-Беар рассказал Монтегю и Чамли о шпионской сети Клауса. В какой-то мере услышанное было им известно. На деятельность в Уэльве этого «чрезвычайно эффективного немецкого агента, на которого либо за плату, либо из идейных соображений работало большинство местных испанских чиновников» указывали расшифрованные в начале войны радиограммы абвера. Три с лишним года Монтегю наблюдал за неуклонным ростом немецкой шпионской активности в Южной Испании, за использованием испанских территориальных вод немецкими подлодками, за деятельностью этого, по его словам, «сверх-сверхэффективного» агента в Уэльве с «первоклассными» источниками информации, который, казалось, прибрал к рукам весь город: «Ни одно судно не может пройти без того, чтобы его заметили, определили его название и сообщили о нем куда надо по радиотелеграфу. Немцы получают сведения от смотрителей маяков, с рыболовных судов и военных кораблей, от летчиков, от агентов, проникающих на рыболовные суда нейтральных стран». Когда немцы начали устанавливать инфракрасную систему слежения за кораблями, проходящими ночью через Гибралтарский пролив, Черчилль какое-то время рассматривал идею сорвать их планы с помощью рейда «коммандос». Только очень энергичные дипломатические усилия британского правительства заставили испанцев вмешаться и добиться демонтажа аппаратуры. Но в основном испанское правительство либо закрывало глаза на немецкий шпионаж и диверсии против британских и союзных судов, либо активно способствовало всему этому.