И еще один исторический факт. В конце Второй мировой войны, как известно из исторических документов, спецслужбы СССР и союзников по антигитлеровской коалиции вели на территории поверженной Германии настоящую войну за обладание специалистами и документацией, связанными с работами в ракетно-ядерной области. Это действительно так. Но не менее ожесточенная и активная борьба велась за секреты тайного общества «Аненербе», возглавлявшегося самим Гиммлером, главой СС. Покажем на документальной основе — почему.

Важно осознать неистощимый интерес к тайным мистическим знаниям, проявляемый во все времена, у всех народов, и, особенно, у людей во власти, и светской, и религиозной, и теневой. Современная мировая власть во многом держится на различного рода тайных сообществах, ставящих мистицизм во главу угла своей скрытой деятельности. В геополитике важнейшей категорией является пространство во всех его проявлениях, а главный закон геополитической борьбы — закон контроля пространства. Суть его в следующем: после завершения эпохи географических открытий не осталось не контролируемых пространств, однако за все пространства ведется непрерывная борьба. За контроль над наиболее важными пространствами, «сражения» принимают наиболее ожесточенный, бескомпромиссный характер. Сакральные пространства во все времена считались важнейшими. Нынешний век — увы, не исключение. А это лишь подчеркивает необходимость серьезного (научного) отношения к исследованиям этих тайных знаний. Мы лишь попытаемся обозначить эту проблему.

Но прежде, уважаемый читатель, немного передохнем от серьезных размышлений и обратимся к простому детективному жанру… Но от историко-архивной документальной основы ни на шаг.

Пасмурным утром 28 сентября 1929 года, быстрым уверенным шагом, немного нервничая и озираясь по сторонам, в направлении гостиницы «Метрополь» выдвинулась гражданка Маргарита Семеновна Полежаева. Это была молодая, привлекательная женщина двадцати пяти лет, с черными, как смоль волосами, холодными гематитовыми глазами, полная чувства внутреннего достоинства и роковой убежденности в собственном превосходстве над другими. Аккуратно одетая в темный костюм мужского покроя, она напоминала какую-то неведомую птицу — прекрасную, но зловещую. На плече Маргариты Семеновны висела небольшая кожаная сумочка, которую она с особо нежным чувством прижимала к груди. Начинался дождь. Женщина ускорила шаг, прошла по Кузнецкому мосту, спустилась по Неглинной, но, пересекая Театральный проезд, нечаянно споткнулась о трамвайную рельсу. Еще немного и «прекрасная птица» Маргарита растянулась бы на трамвайных путях, как самая обыкновенная курица.

— Черт бы побрал эти трамваи! — сочно выругалась гражданка Полежаева. Она заметила, что спавшая с ее плеча сумочка внезапно раскрылась. Маргарита Семеновна побледнела. И, конечно же, на то была весьма веская причина! Окажись рядом сторонний наблюдатель, он был бы премного удивлен, ведь сумочка советской гражданки была плотно набита долларовыми купюрами последнего образца. Но, на счастье Маргариты Семеновны, она осталась никем незамеченной. Дождь усиливался. Изрядно вымокшая и порядком раздраженная она, наконец, вошла в парадные двери гостиницы «Метрополь», направилась туда, где было большее скопление людей и стала полушепотом предлагать американские доллары за советские рубли. Гражданка Полежаева не имела опыта обмена иностранной валюты, поэтому была быстро обнаружена вездесущими сотрудниками ОГПУ и под наблюдением спецслужб отправлена в известном направлении…

Растерянную и поникшую Маргариту Семеновну привезли сначала в отдел ОГПУ районного масштаба, занимавшийся «валютчиками». Начался немедленный допрос, в ходе которого открылись весьма любопытные факты, в силу которых гражданка Полежаева М. С. была отконвоирована в следственный отдел самой влиятельной и самой страшной организации молодой Советской республики.

Несколькими часами позже на стол начальника следственного отдела ОГПУ лег документ с пометкой «Особый контроль». В нем сообщалось следующее:

Немедленно был запущен следственный процесс по этому многообещающему делу, квалифицируемому как антисоветская деятельность (ст. 58, шпионаж, враг народа). Такие дела в период установления советской власти, в условиях внутренней борьбы за власть и влияние в стране были обычными и массовыми. Зачастую они были заказными со стороны различных политических сил во власти, и следователям ОГПУ приходилось нелегко: «шить» расстрельные статьи, не имея никаких доказательств, дело неблагодарное со всех сторон. Оправдать нельзя, поскольку есть приказ «подвести под статью», а улик и доказательной фактуры нет. Оставалось принудить подследственного к признательным показаниям любыми, в том числе бесчеловечными методами, что далеко не всем следователям было по душе. Но, как и во все времена, карьера работника следственного подразделения напрямую зависит от количества и серьезности раскрытых преступлений. Вот и пускались следователи ОГПУ во все тяжкие, что в условиях жестокого противостояния различных группировок во власти грозило самим работникам следствия арестами, посадками, расстрелами. На них списывали и жестокости, и неправедные приговоры, и мягкость по отношению к врагам советской власти. В нашем же случае с гражданкой Полежаевой все выглядело чудесно: нет никакого заказа сверху, но есть факт преступления в виде незаконных валютных операций, есть вещественные доказательства тому — 10 тыс. американских долларов, и есть добровольные показания задержанной о преступных намерениях высокопоставленного работника иностранного отдела ОГПУ, небезызвестного Якова Блюмкина, претендующего на ст. 58. Для всего следственного отдела, и особенно для следователя, ведущего дело — это «божественный» подарок, профессиональная удача в карьере.

Незамедлительно последовала раскрутка следственных действий, где гражданка Полежаева становилась не только обвиняемой по валютной статье, но, прежде всего, инструментом изобличения Блюмкина. В нынешние времена ей бы за сотрудничество со следствием в таком важном деле как изобличение государственного преступника не дали бы даже условного срока. Но 1929 г. был временем более суровым.