Ермолаевы всей семьёй съездили за вещами, которые продавались «на вес». В огромном, продуваемом всеми ветрами ангаре за городом, на разостланных прямо на полу плащ-палатках, высились горы одежды. Как будто тут решили снять рекламу стирального порошка. «А сможет ли ваш порошок справиться с таким количеством въевшейся грязи?» Глаза разбегались от всего этого пусть поношенного, но всё же импортного великолепия. За вещами в ангар приезжали на автомобилях и даже микроавтобусах.

Наташа углядела серебристую длинную юбку, которая завязывалась вокруг талии, и кинулась на неё коршуном. С другого конца ангара на юбку ястребом налетела какая-то коренастая хиппоза. «Я первая!» – рявкнула Наташа. «Давай примерим – кому будет лучше», – доброжелательно сказала хиппоза. Наташа расстегнула куртку, задрала свитер и футболку, обмотала юбку вокруг талии. Длинновата, но если подшить – будет идеально. Она окинула соперницу придирчивым взглядом: пониже ростом, пошире – неужели ей уже сейчас непонятно, кому достанется эта чудесная вещица? «Твоя очередь», – благородно сказала Наташа. Хиппоза расправила юбку, и вдруг накинула на плечи. Запахнулась в неё. «Настоящий элфийский плащ, скажи?» – ухмыльнулась она. «Толкина любишь?» – догадалась Наташа. «Люблю. Ты тоже, что ли, любишь? Тогда давай так. Мы сейчас купим плащ вскладчину, я на игру съезжу – и отдам его тебе навсегда. Сечешь фишку? Навсегда отдам. А платим поровну. Честное лориенское, не обману! Меня Снусмумра зовут, если что – меня все знают. У тебя есть какая-нибудь бумажка? О, отлично, рви пополам, я тебе телефон запишу. И ты мне свой напиши тоже». Через два года Наташа и Снусмумра были лучшими подругами. Несмотря на то что после ролевой игры в лесах Подмосковья эльфийский плащ уже не годился ни на что.

Набитый вещами ангар воодушевил Ермолаевых-старших. Они целый вечер сидели на кухне, закрыв дверь, и о чём-то совещались. Наконец позвали Наташу. Аня выла под дверью, стучала в пол шваброй, устраивала показательную истерику, но никто не вышел, чтобы её успокоить, и вскоре она затихла сама.

– Мы решили открыть своё дело, – сказали родители. – Арендуем на рынке место, будем торговать одеждой. Но без тебя не справимся. Решай.

– Я поддержу вас! – сказала Наташа и встряхнула волосами, как благородный Атос.

Был арендован павильон на крытом вещевом рынке. Покупали одежду на вес, стирали её, прикрепляли бирки, писали цены – от руки, шариковой ручкой. Самые модные вещи забирала себе Наташа. «Эшки», сносившие за год всю привезённую «оттуда» одежду, глядели на её обновки с завистью. Светке было позволено иногда заходить «прибарахляться». Но, вместо того чтобы рыться в вещах, она садилась на краешек дивана и говорила про свою Эльзу. Гораздо интереснее было в компании Снусмумры: она понимала с полуслова, она знала, как бесплатно проникать на концерты, и рассказывала увлекательные истории о хоббитских игрищах.

Закончился учебный год. Игорь одумался и пригласил Наташу на свой выпускной. Она не пошла – ей было неинтересно, да и некогда. В школу она ходила только для того, чтобы окончить её как следует и потом поступить в институт. Всё свободное время Наташа проводила за прилавком. Иногда – на концертах.

Когда она училась на третьем курсе, Ермолаевы сняли новое помещение, в только что отстроенном торговом центре. «Вещи на вес» давно канули в небытие. Теперь у магазина была своя идея: современная, чуть сумасшедшая молодёжная одежда. У входа, по совету Снусмумры, повесили вывеску – «Всегда в продаже свежие прикиды». Некоторые заходили только для того, чтобы спросить, что такое «прикиды», и часто становились постоянными покупателями. «Свежие прикиды» – так прозвали эту точку поклонники. Впоследствии название стало официальным.

Светка уехала в Германию. Оказывается, у них с Эльзой вспыхнула любовь с первого взгляда. Но вернее всего, Эльза была олицетворением волшебной страны Заграницы, которую Светка любила с самого детства. Снусмумра собрала группу и выступала в клубах. Игоря Наташа несколько раз встречала в супермаркете у метро. Один раз он встал за ней в очереди. Разговорились. Игорь продолжал жить с родителями и работал дизайнером в агентстве «Прямой и Весёлый».

– Дизайнер? – обрадовалась Наташа. – Одежду проектируешь?

– Не. Рекламу. Знаешь, я должен сказать…

– Реклама – это не ко мне. У нас и без рекламы всё пучком.

Игорь хотел объяснить, что без рекламы сейчас никак нельзя, но тут как раз подошла Наташина очередь.

– Вот что я сказать-то хотел… – уже у выхода догнал её Игорь.

– Рада была тебя увидеть, – улыбнулась Наташа и чмокнула его в щёку. – Пока!

Так он в тот раз и не сказал ей ничего важного.

Наташа ждала вечера. Ждала и боялась. Рыба либо придёт, либо не придёт. Найдёт её или не найдёт. Может быть, он снится всем девушкам подряд и заманивает их к себе в подземный будуар; может быть, у него хобби такое – соблазнять жительниц других миров. Дон Жуан межгалактического масштаба. Их разыскивает Космопол. И уже не найдёшь его, если он просто забудет о ней и перестанет сниться.

Всё ближе и ближе полночь. Наташа читала журнал, не понимая ни слова, руки дрожали. Он может появиться в любой момент. Уже не может. Уже поздно. Обычно в это время он рядом. Ну что ж, спасибо ему за интересное приключение. А теперь можно спать по-настоящему: без сновидений.

Она уснула сразу, и тут же поняла, что приключение ещё не закончилось. На голове была подаренная Рыбой шляпка, над шляпкой – крыша, сложенная из прозрачных пятиугольных плиток. Там, наверху – небо, синее-синее, с белыми прядями облаков. Наташа стояла на карнизе шириной не более метра. Она оказалась на последнем этаже четырёхэтажного крытого пассажа. Как видно, четвёртый этаж был жилой, потому что все окна отражали небо. Должно быть, здесь живёт какой-нибудь потомственный аристократ с семейством. Как бы не прибежала охрана, не арестовала за незаконное проникновение на частную территорию. Интересно, как арестовывают во сне?

Невдалеке виднелся перекинутый от карниза к карнизу тонкий прозрачный мостик. Наташа осторожно взошла на него и посмотрела вниз. На третьем этаже, за широкими стеклянными витринами, в полумраке, освещенном лишь висящими в воздухе огненными шарами, виднелись столики – значит, там ресторан. Ещё ниже, на втором этаже – лавка, в которой продаются… нет, не разобрать.

Наташа перебралась на противоположную сторону, толкнула ближайшее окно (оно бесшумно открылось внутрь), шагнула через подоконник и попала в музейную залу, увешанную зеркалами и картинами. Прошла её насквозь, очутилась на кухне с высоким прокопченным потолком и даже почувствовала запах жареной картошки. Открыла дверцу массивного буфета и вышла сквозь неё на неширокую мраморную лестницу с крутыми узкими ступенями. Перила были сделаны из простого тёмного металла, стены облицованы деревянными плашками, уложенными ёлочкой, наподобие паркета. «Чёрный ход!» – догадалась Наташа.

Ступени пружинили под ногами. Она легко спустилась вниз, открыла дверь на улицу и сразу попала на шумный овощной базар: людей почти не было видно, лишь там и сям мелькали тени или кто-то вдруг появлялся из темноты, прижимая к груди кулёк со свежей клубникой, и тут же пропадал из виду. Кругом гомонили покупатели, звенели невидимыми колокольчиками хитроумные весы или кассовые аппараты, похожие с одного боку на часы с кукушкой, а с другого – на старинный телефонный аппарат. Пройдя базар насквозь, Наташа очутилась на противоположной стороне пассажа. Посмотрела вверх: ну, точно, вон там, вдалеке – знакомый мостик, с которого она пыталась рассмотреть второй и третий этажи. А вот и Рыба!