«Они должны были быть твоими», – подумал я, глядя на Кейси. По странному повороту судьбы каждый из нас оказался с неправильным набором родителей. Мои бы любили и души в ней не чаяли. Они бы лелеяли ее талант и гордились ее достижениями. Вместо того чтобы вышвырнуть из дома, они бы потребовали соблюдения строгой и уместной дисциплины.

Смертельно больной ребенок – это то, чего заслуживают ее родители. Если бы я в своем положении был ребенком такого жестокого отца и бесхребетной матери, это имело бы больше смысла. Если мы с Кейси поменяемся семьями, я больше не буду бояться эмоционального бремени, которое оставляю позади, а ее будут любить вечно.

– Моя мама не боролась за меня, – продолжала Кейси. Она тоже отшвырнула свой кекс, – она потеряла свой голос, когда вышла замуж за моего отца. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить ее. Но даже так, я все равно иногда звоню ей. Она мало говорит, но мне кажется, ей нравится, когда я звоню. Так она узнает, что я все еще жива.

– Как ты выжила на улице?

– Я не была на улице. Я оставалась с Четтом, парнем, с которым меня застали родители. Он сказал, что хочет жениться на мне, и я последовала за ним, пробуя одну схему быстрого обогащения за другой. Мы приехали с ним сюда. У него кончались деньги, и он решил, что я могу стать моделью, – она показала кавычки, – и я немедленно прекратила это дерьмо.

– Хорошо, – мои руки сжались в кулаки, и я засунул их в карманы.

– Но как только я сказала Четту, что не собираюсь участвовать в его делах, все пошло прахом. Я была несовершеннолетней. Я не могла пить, играть в азартные игры или даже попасть в клуб восемнадцать и старше. Он очень быстро устал от меня. Бросил, когда встретил другую. Какую-то танцовщицу.

– Что ты сделала после?

– Я добралась автостопом до Калифорнии, думая, что попробую еще раз поговорить с родителями. Хотела вернуться в школу. Вообще-то, я очень хорошо училась.

– Верю, – сказал я.

Кейси благодарно улыбнулась.

– Я добралась до Лос-Анджелеса. Остановилась в юношеской христианской общине, там и встретила Лолу. Ей было девятнадцать, и она была в той же тонущей лодке, что и я. Она только что наскребла достаточно денег, работая официанткой, чтобы снять дешевую однокомнатную квартиру, и позволила мне переночевать у нее. Когда мне исполнилось восемнадцать, я устроилась на работу в тот же ресторан, и мы целыми днями гуляли по паркам.

Я пела и играла на гитаре, а Лола играла на барабанах. Несколько месяцев спустя мы нашли объявление от девушки, которая хотела собрать группу, а остальное – уже другая история, – она подняла руки вверх, – вот почему я до сих пор ни разу не была в казино.

Я рассеянно кивнул, мои эмоции переросли в бурлящую ярость, направленную на мужчин в жизни Кейси, которые так чертовски подвели ее.

– Что стало с Четтом?

– Даже не знаю. Мне все равно, – она сказала это достаточно спокойно, но я уже понял, что все, что чувствовала Кейси, можно прочесть в ее больших, сияющих глазах. Ее заботило многое, очень сильно.

«Она всегда ходит по краю».

Эта мысль помогла подавить гнев, который опалял меня изнутри.

– Чувствуешь это? – спросила Кейси, – ночь, умирающая медленной и мучительной смертью из-за моей плаксивой истории.

– Прости, что вынудил тебя рассказать все это.

Она отмахнулась от моих извинений:

– Я не возражаю. Мне нравится с тобой разговаривать. Обычно я не говорю о своей жизни. Никогда, на самом деле. А потом внутри закипает, и я делаю какую-нибудь глупость, например, звоню родителям. Получаю отказ, который заставляет меня напиться до одури, поднимаю бунт в зеленой комнате и просыпаюсь на диване водителя лимузина, ничего не помня.

– Порочный круг.

– О, не знаю, – сказала Кейси, – диван был не так уж плох.

Наступило короткое молчание. Несмотря на все попытки придерживаться графика и не приближаться к девушке, которая уезжала через два дня, я почувствовал, что становлюсь к ней все ближе, желая облегчить боль, которую она мне доверила. Я хотел дать ей что-то взамен.

– Как насчет того, чтобы завтра пойти со мной в мастерскую? – спросил я. – Ты могла бы увидеть, как это работает, или, может быть, посмотреть, как я делаю что-то…

Я почувствовал, как у меня покраснела шея. Я говорил высокомерно и в то же время скучно. Как будто попросил посмотреть, как я полирую свою коллекцию монет.

Но тут Кейси хлопнула в ладоши.

– Ты что, шутишь? С удовольствием!

– Правда?

Указательным пальцем она приподняла свою темную бровь, изогнув ее дугой.

– Правда.

Я рассмеялся, откинувшись назад. Мне не было так весело уже многие месяцы. Ржавые шестеренки механизма счастья внутри меня заскрипели, и мое смущение исчезло.

– Я умираю от желания посмотреть, как ты делаешь это прекрасное стекло, – сказала Кейси, – я уже начала думать, что это для галочки, Флетчер. Ты заказал их на Etsy и выдал за свои, чтобы производить впечатление на цыпочек.

– Клянусь, я честный человек и живу по законам.

Ее смех эхом разнесся по пруду, и в нем я услышал следы прекрасного певучего голоса.

Она начала говорить что-то еще, когда музыка заполнила площадь перед «Белладжио»: партия флейты в «My Heart Will Go On».

Кейси схватила меня за руку.

– Это песня из «Титаника»? О боже, так и есть. Почему они?.. – Ее слова затихли, когда голос Селин Дион зазвучал и фонтаны «Белладжио» начали свое шоу. Струи воды поднимались из пруда дугами, покачиваясь в такт. Сначала они двигались мягко, почти робко, как пары на первом свидании, едва касаясь друг друга, а затем падая на водную гладь. Синий свет освещал их снизу. По мере того как песня развивалась, все больше струй поднималось выше и разбивалось, создавая облака тумана. Цвета сменились на красный, бледно-фиолетовый и серебристо-белый. Музыка достигла крещендо, и Кейси крепче сжала мою руку. Ее глаза смягчились, она смотрела, как танцует вода, а я не мог смотреть ни на что, кроме нее. Шоу было на периферии, фоном.

Зазвучали спокойные последние ноты, и высокие струи воды снова стали изящными дугами, пересекая друг друга, словно были танцорами или любовниками, и ускользнули под воду, когда песня закончилась.

Кейси шмыгнула носом и потерла глаза.

– Я этого не ожидала, – она посмотрела на меня снизу вверх, – это было прекрасно.

– Да, – тихо ответил я, – прекрасно.

Я отпер дверь квартиры и распахнул ее для Кейси. Войдя, она почти застенчиво улыбнулась.

«Черт возьми, это свидание», – подумал я, запирая дверь. Я пригласил Кейси на свидание и теперь… это конец свидания.