Таким образом были испорчены всякие взаимоотношения между Кристиной и профессором Салинасом. И именно это было истинной причиной тревог Кристины, которые наблюдал Вальдес. Правда, он не знал всего, что произошло, но составил в своем уме достаточно точную картину после того, как собрал информацию об Антонио Салинасе. Сбор информации стал для него делом нетрудным и даже отчасти увлекательным, потому что для этого ему пришлось провести ночное время в обществе двух однокурсниц Кристины. Правда, обе эти девицы, внешне весьма приятные, нелестным образом отозвались о самой Кристине Ромеро, заявив, что она «девка со сдвигом», но Вальдес обратил на это самое малое внимание, рассудив, что симпатичные девушки только таким образом и могут отзываться друг о друге.

Проблема, возникшая перед Вальдесом, требовала быстрого разрешения, в то же время была нова и непривычна для него. Для начала он составил довольно сложный план, который включал в себя уплату денег какой-нибудь проститутке, соблазнение ею Салинаса, фотографирование их в момент неприличных забав, а потом шантаж профессора тем, что фотографии эти могут быть предъявлены его жене. На выполнение технологического процесса у Вальдеса имелось два дня. Он договорился обо всем с девицей подходящей профессии, снял квартиру, где должно было происходить совращение, одолжил хорошую фотокамеру и научился неплохо ею владеть. К концу второго дня выяснилось, что добропорядочный Салинас никогда не имеет дела с проститутками - ему просто нечем было бы заняться с ними по причине застарелой импотенции. К тому же жена его, именем которой предполагалось вести переговоры, умерла семь лет назад, так что шантаж ее был делом более чем затруднительным. И поэтому к концу третьего дня, вечером накануне защиты, Вальдес стоял на автостоянке, на которую в скором времени предполагалось прибытие самого профессора. Вальдес пребывал в умственном затруднении, он никак не мог решить, что ему лучше сделать.

Вальдес не решался просто избить Салинаса до полусмерти, как сделал бы в более простой жизненной ситуации и чего Салинас на самом деле заслуживал. Профессор был довольно значимой фигурой, с большими связями, он хорошо осознавал неприкосновенность собственной персоны, и его расквашенный нос мог привести к обострению ситуации и самым неприятным последствиям непосредственно для Кристины. Тем не менее Вальдес не сомневался, что найдет выход. В своих изысканиях он не сделал еще самого важного - он не познакомился лично с Антонио Салинасом. Он был уверен, что как только увидит поганца-профессора, то сразу поймет, в чем состоят его слабые места. Поймет, куда стоит ударить, а может быть, и просто нажать, чтобы добиться желаемого результата. Вальдес плохо разбирался в хороших людях, но вот в плохих-то он разбирался лучше некуда.

Подземная автостоянка являла собою темное и мрачное место, вполне пригодное для съемки какого-нибудь кинотриллера. Но это не смущало профессора Салинаса - он экономил деньги и не желал тратить их на более приличное место для платной парковки на поверхности земли. Каждый день, ровно в девятнадцать тридцать, он подагрическим шагом входил в помещение автостоянки, подходил к своему «СААБУ» и нажимал на кнопку снятия сигнализации. Со щелчком открывался центральный замок, профессор садился за руль, включал мотор, ровно через две минуты трогался с места и уезжал домой.

На этот раз его ждал неприятный сюрприз. Через минуту после включения стартера мотор чихнул и заглох. Салинас с ворчанием выбрался из салона, оставив дверь полуоткрытой, и отправился за технической помощью к будке охранника, от которой его отделяли двадцать шагов. Незаметный Вальдес наблюдал за этим из-за бетонной колонны. Он уже увидел лицо профессора и оценил его. Он понял, как ему надлежит действовать.

Салинас вернулся с охранником. Охранник открыл капот, заглянул внутрь и обнаружил, что все там находится на месте - даже мотор. В это время профессор снова повернул ключ стартера и выявилось, что двигатель работает так, словно никогда и не глох. После этого произошло короткое препирательство между профессором Салинасом и охранником, в ходе которого Салинас убедительно доказал, что ничего не должен последнему, поскольку последний не произвел никакого ремонта. Охранник вполголоса обозвал профессора жадной старой каргой, козлом и недоумком и отпустил с миром - что ему еще оставалось делать?

Профессор Салинас жил не в самой Севилье -дом его находился в пригороде, и дорога занимала около сорока минут. Через тридцать одну минуту после того, как он выехал с автостоянки и уже покинул пределы города, находился на широкой платной шестирядной автостраде и несся по ней со скоростью сто десять километров в час, Салинас услышал голос. Голос раздался с заднего сиденья.

– Добрый вечер, господин Салинас, - произнес голос. - Я слышал, что вы являетесь опытным специалистом в области средневековой истории?

Голос, услышанный профессором, принадлежал к той разновидности мягких ласкающих голосов, богатых чувственными обертонами, от которых женщины начинают млеть сами по себе. Однако профессор женщиной не был и млеть не начал - более того, крупные, даже можно сказать гигантские мурашки пробежали сверху вниз по его спине. Сердце Салинаса, подпорченное инфарктом, спазматически сжалось на секунду; боль пронзила внутренние органы профессора с такой остротой, что он вынужден был вцепиться в руль изо всех сил, дабы не выпустить его совсем. Почему-то профессору представилось, что нет в этом голосе ни нежности, ни даже чувственности, а есть только плохо скрываемое желание всадить ему, Антонио Салинасу, нож между лопаток.

Собственно говоря, так оно и было.

– Не советую вам сбавлять скорость, господин Салинас, - продолжал между тем голос сзади. - Видите ли, я предпочитаю вести научные диспуты именно с такой большой скоростью. Меньшая скорость приводит меня в состояние неконтролируемой ярости, и при этом я могу совершать ужасные, бесчеловечные поступки… Вы поняли?

– Да! - проскрипел Салинас и вдавил носок своей лаковой туфли в педаль акселератора. Голос его при этом никак не мог сравниться по своей нежной красоте с голосом незнакомца - скорее он напоминал вопль кота, по недоразумению попавшего под медленный асфальтоукладочный каток и уже наполовину раздавленного.

– Отлично! - констатировал человек. - Господин профессор, вы случайно не помните, какая мера наказания была применена в июле 1317 года по отношению к Гуго Герольду, прелату, епископу города Кагора, когда он был обвинен в покушении на жизнь папы Иоанна XII?

– Нет!

– Я напомню вам. С него живого содрали кожу, Протащили по улицам и сожгли на костре. Он сильно кричал, когда раскаленное пламя лизало его обнаженное мясо и заставляло закипать кровь большими пузырями…

– К чему вы это вспоминаете? - Салинас уже представил, что его преследует один из религиозных фанатиков, и судорожно вспоминал, не допускал ли он в последнее время особо богохульственных высказываний. - Я… Я ничего не имею против папы! Я даже почитаю его! Клянусь вам!

– Папа тут ни при чем. Но иногда покушение на честь обычного человека может быть приравнено к покушению на жизнь папы - в том случае, если этот человек близок вам, а вы имеете силы и желание за него постоять.