— Кузя, выйди на улицу, задохнешься, — предложил Джона, и я, сглотнув горькую от омерзения слюну, попятилась к двери, когда мой слух уловил странный звук больше всего похожий на сердитое ворчание голодного зверя.

— Да чтоб меня! — почти одновременно с этим воскликнул Джона, и я, конечно же, раздумала выходить на воздух, наоборот распахнула пошире глаза и ахнула, заметив, куда именно устремлен взгляд некроманта.

Угол скотобойни был отгорожен от остального помещения самодельной решеткой, за которой пряталось какое-то довольно крупное животное.

— Кто там? — шепнула я, непроизвольно придвигаясь поближе к спине Джоны. — Собака?

— Человек, — ответил друг. — Был когда-то.

— Что? — Я оторопело моргнула, пытаясь рассмотреть, кого же именно скрывал полумрак комнаты. Видно было не очень хорошо, но я заметила, что это точно не собака. Собаки не носят сапог, да и другие животные тоже, как правило, пренебрегают обувью и одеждой. И волосы не заплетают в косу, и бород не стригут.

— Ты хочешь сказать...

— Я хочу сказать, что это Матэмхэйн. — Джона повел плечами, стряхивая с себя плащ и неспешно, не отводя взгляда от сидевшего в углу сарая чудовищного существа, стал закатывать рукава. — Мертвый и то ли не упокоенный, то ли специально поднятый. Понять бы только кем. Впрочем, это как раз не так и сложно...

— Джо…

— Кузя, а теперь я не прошу, а приказываю. Дождись меня снаружи. Допрос покойников — это весьма неприятное зрелище, и я не хочу...

— Не пок-койников, — раздалось из угла, и у меня от ужаса едва ноги не подкосились. — Еще... живой.

Само собой я и не подумала никуда уходить, а наоборот со всех ног бросилась к решетке, и даже рассерженный крик Джоны меня не остановил.

— Стоять! — проорал он, но я отмахнулась от него, как от одной из назойливых мух, что крутились вокруг гниющего мяса. Я целительница, и если в помещении есть живой человек — а мертвые разум не сохраняют, стало быть, и в беседу вступать не могут, — то я обязана ему помочь. Я клятву давала.

— Кузя!

Он все же не позволил приблизиться вплотную к бедолаге-лесничему, но мне и отсюда все было прекрасно видно.

Мужчина и в самом деле больше всего походил на несвежего покойника. Желтовато-зеленая кожа, в налитых кровью глазах плещется безумие и боль, грязный, неопрятный. А уж запах! От свиного трупа и то лучше пахло.

— Что с вами случилось? Вы можете говорить? Где ваша семья?

В ответ на мои вопросы лесничий оскалился, как дикий зверь, и зарычал. Звякнула цепь, которой он был прикован к стене. И я на миг испугалась, что ошиблась. Мне ведь не приходилось сталкиваться с живыми мертвецами, а Джона в этом деле специалист.

— Там. — Сквозь рычание все же смогла разобрать я. — По…

— Тампо? — переспросила я и растерянно посмотрела на Джону. — Что такое «тампо»?

Друг пожал плечами, а мужчина за решеткой вновь зарычал:

— По... греб.

— Погреб? — Джона огляделся. — Здесь? Что там?

Мы закружили по комнате, внимательно глядя себе под ноги, а лесничий все это время тряс из стороны в сторону головой и твердил:

— Там, там, там...

Мне было так жутко, так сильно хотелось убежать отсюда без оглядки. Но я держалась, только уши ладонями прикрыла, чтобы не слышать этих рычащих звуков, лишь отдаленно напоминающих человеческую речь...

Кольцо в полу я нашла первой, но дотрагиваться до него не стала, просто указала другу на незаметную дверцу и предусмотрительно отошла в сторону.

— Там, — снова рыкнул лесничий, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. — Там…

Джона удостоверился, что я стою на приличном расстоянии и что у меня вновь наготове Полное онемение, а затем рванул на себя крышку люка, и стремительно нырнул вниз. Я закусила губу от волнения и, признаюсь, с трудом удержалась от того, чтобы броситься вслед за другом. Хвала Предкам, мне хватило ума понять, что от боевика в опасной ситуации гораздо больше помощи, чем от целительницы.

— Там… — уже даже не рычал, а скулил лесничий, и я перевела взгляд с дыры в полу на него. Что же с тобой приключилось, приятель? Моих знаний явно не хватало для того, чтобы поставить диагноз сразу. Возможно, если у меня получится провести нормальный осмотр, если мужчина сможет ответить на несколько вопросов.

— Агава, помоги! — Пока я размышляла, Джона выбрался из погреба, держа на руках ребенка.

— Предки! Какая маленькая!

Я взяла у Джоны малышку и, не раздумывая, поторопилась к выходу.

— Только держи себя в руках, Кузя, — бросил он мне в спину. — Я понимаю, что тяжело.

— Без сопливых скользко, — огрызнулась я. — Здесь-то хотя бы меня не поучай! Я все же специалист.

Джона шепотом прошелся насчет моей чрезмерной уверенности в себе, но спорить, слава Предкам, не стал. Зато лесничий в углу снова захрипел и загремел цепью, бормоча неустанно?

— Мэри, Мэри, Мэри...

Я вышла на улицу и, за неимением лучшего, сбросила на кучу прошлогодних листьев свой плащ, а сверху уложила девочку. Она была совсем бледненькая, ручки-ножки тоненькие, как спички, под глазами синяки, потрескавшиеся губы. Встав на колени, я двумя пальцами прихватила кожу на запястье ребенка, отпустила и встревоженно нахмурилась, заметив, что образовавшаяся складка не спешит разглаживаться.

В саквояже я нашла необходимую склянку и, расцепив сжатые зубы девочки, влила ей в рот несколько капель.

— Все дети и мать тут, — долетел до меня голос Джоны. — Все живы, искра разума горит в каждом из них, и ярко — смерть не успела к ним подобраться. Это я тебе как некромант говорю.

— Я очень рада это слышать! — прокричала я, но продолжила хмуриться из-за того, что девочка не приходит в себя. Может, искра ее и горит ярко, не знаю, некромантам виднее, но как по мне, ребе нок на пороге смерти, а то и вовсе уже одной ногой по ту сторону...

— Но они без памяти, — прокричал Джона, — и истощены. Боюсь, в этом подвале бедолаги провели не один день.

— Четыр-ре, — прорычал лесник, но я, если честно обоих мужчин слушала краем уха. Оглядевшись по сторонам, я заметила у стены дома бочку, в которую бережливые хозяева собирали дождевую воду, выхватила из саквояжа кусок чистого полотна, намочила его как следует, а затем вернулась к ребенку.

Конечно, лучше было бы девочку поместить в реку или озеро, но, я понадеялась, что дождевая вода тоже сойдет за живую воду, поэтому накрыла малышку полотнищем и, прикрыв глаза, как следует ударила по едва бьющемуся сердечку Энергией жизни.

Заклинание магически затратное, но очень действенное. Эрэ Брандс предупреждал, что использовать его нужно аккуратно, и в самом крайнем случае.

— Сначала будьте любезны удостовериться, что жизненные силы пациента действительно на исходе и ни в коем случае не думайте, что я вам даю лекарство от всех болезней. Это не так. Человека здорового или, скажем лучше, больного не в такой степени, этим заклинанием можно к Предкам отправить...