Никто не ответил и не торопился открывать.

– Откройте, я знаю, что вы дома, – сказал Самсонов.

Замок щелкнул, дверь резко распахнулась, едва не ударив полицейского. Он еле успел отклониться, потеряв на мгновение равновесие. Этого оказалось достаточно для того, чтобы человек с шарфом на лице прыгнул на него и толкнул всем своим весом. Самсонов отлетел назад, ударился о перила и едва не опрокинулся в пролет. Человек в прозрачном пластиковом дождевике кинулся вниз по лестнице. Но тут внизу хлопнула дверь, и он остановился. Задрал голову, встретившись взглядом с Самсоновым. В его глазах был страх.

– Он бежит вниз! – заорал Самсонов, делая вид, что в подъезд вошли полицейские. – Держите его!

Человек развернулся и кинулся вверх, обратно к Самсонову. Старший лейтенант не видел у него в руках оружия. Возможно, это был Иртемьев, но зачем он тогда обмотал лицо шарфом?

Человек оказался на площадке рядом с Самсоновым почти одновременно с тем, как полицейский вытащил из-под мышки пистолет. Он попытался ударить Самсонова по руке, но старший лейтенант увернулся и в свою очередь нанес противнику удар ногой, целясь в голову. Промах! Человек оказался проворным: успел нагнуться. Он скользнул мимо Самсонова, задев его дождевиком, и побежал вверх по лестнице.

Отшвырнув мокрый зонт, полицейский кинулся следом. Он мог бы застрелить человека, но не хотел. Он был нужен ему живым, да и не привык Самсонов палить в безоружных. Стрелять в людей ради того, чтобы их остановить, казалось ему неправильным. Разве что речь шла об убийцах, в чьей вине у него не было сомнений. Но здесь он даже не знал, за кем гонится.

Человек бежал, легко перепрыгивая через две ступеньки. Самсонов отстал, но не беспокоился: противник сам себя загнал в тупик. Куда он денется с последнего этажа? На верхних этажах лампочки не горели и было темно. Полицейский каждый раз притормаживал, осматривая углы: не притаился ли там кто? Из-за того, что в ушах стучала кровь, он не слышал шагов преследуемого и просто бежал, пытаясь прикинуть, сколько в доме этажей. Наверное, не меньше двадцати. Сколько из них осталось позади?

Самсонов заставил себя остановиться и прислушаться. Через несколько секунд он понял, что на лестнице тихо. Тот, кто вошел в подъезд, уже был в своей квартире, а тот, кого он преследовал, либо тоже остановился на одном из верхних этажей, либо… Что еще он мог сделать? И насколько вырвался вперед? Вероятно, он ждет полицейского в темноте лестничной клетки. Действительно ли он не вооружен? Эти вопросы кружились в голове подобно разъяренному пчелиному рою.

Самсонов двинулся дальше. Он не торопился. Человеку некуда деваться, а ему надо отдышаться. Так он добрался до последнего этажа. Здесь тоже никого не было. Зато слева виднелась служебная дверь, ведущая на крышу. Замок висел на оторванной с одного края щеколде. Человек, за которым гнался Самсонов, выбрался на крышу. У него был какой-то металлический плоский предмет, которым он поддел щеколду, – вероятнее всего, нож.

Самсонов почувствовал, как повышается в крови уровень адреналина. Сердце стучало все сильнее, и ему пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, чтобы собраться, прежде чем открыть дверь и выйти на металлическую площадку узкой лестницы, ведущей наверх. Ржавая конструкция качалась под ногами, когда Самсонов медленно начал подниматься, держась одной рукой за мокрые железные перила.

Здесь, наверху высотного дома, ветер был особенно сильным. Он швырял в лицо потоки ледяной воды, заливавшей глаза. Самсонову пришлось дважды вытереться рукавом, пока он поднялся на крышу. Она была плоской, как спортивная площадка.

Вокруг было только черное беззвездное небо. За пределами крыши город представлял собой скопление огней. Никаких форм или силуэтов – только светящиеся точки до самого горизонта.

Самсонов попытался представить, куда мог деться тот, за кем он гнался. Справа и слева виднелись телевизионные антенны и выходы вентиляционных шахт, похожие на домики без окон и дверей. Человек мог спрятаться за одной из них, но какой в этом смысл?

Самсонов двинулся вперед, держа пистолет наготове и стараясь не поскользнуться на мокром кровельном железе. Металл трещал и прогибался под ногами, дождь барабанил по нему с какой-то особенной яростью, словно пытаясь пробиться сквозь преграду. На антеннах трещали электрические разряды, иногда вспыхивая бело-голубыми искрами. От крыши поднимался пар, окутывавший ноги примерно до щиколоток. Под подошвами ботинок скрипели мелкие камешки, взявшиеся тут бог знает откуда.

Самсонов осторожно осмотрел первую вентиляционную шахту, затем вторую. За третьей снова никого не оказалось. Оставалась последняя. Человек мог быть только за ней. Старший лейтенант обошел ее так, чтобы оказаться в трех метрах от противника и успеть выстрелить прежде, чем тот бросится на него. Но и тут его ждало разочарование.

На крыше не было никого, кроме него самого. Самсонов растерянно огляделся. Человек просто испарился. Старший лейтенант подошел к краю крыши и осторожно посмотрел вниз. Ему показалось, что он стоит на краю пропасти. Все внизу терялось в мареве дождя и разноцветных огней. Самсонов перешел к другому краю и тут увидел примерно пятью этажами ниже маленькую человеческую фигурку, ловко спускающуюся по стене. Полицейскому вспомнились паркурщики, которых он видел по телевизору. Тот, кого он преследовал, двигался примерно так же. Вот он уже был двумя метрами ниже, дождевик развевался и трепетал, как крылья насекомого. Что-то заставило человека поднять голову. Шарфа на лице не было, но на таком расстоянии черты было не разобрать, и оно выглядело просто как бледное пятно. Человек увидел полицейского и перестал спускаться. Вместо этого он ударил ногами в лестничное окно, выбил стекло и нырнул внутрь.

Выругавшись, Самсонов бросился обратно к служебной лестнице. Он отставал, и довольно прилично. Человек, видимо, решил, что несуществующие коллеги Самсонова побегут вслед за своим товарищем на крышу и оставят лестницу без присмотра. Он рассчитывал спуститься и беспрепятственно выбраться на улицу. Самсонов понимал, что этому плану некому помешать, поэтому бежал, перепрыгивая сразу через три-четыре ступеньки, рискуя сломать себе ногу. Он слышал, как внизу хлопнула дверь – человек выскочил на улицу. Старший лейтенант оказался снаружи через двадцать секунд после него, но тут же понял, что погоня окончена: мимо шли толпы людей, вокруг виднелись зонты, зонты и зонты, а черные пасти подворотен ясно говорили: ты проиграл! Самсонов вдруг заметил, что от него шарахаются прохожие. Дело в том, что он стоял посреди тротуара с пистолетом в руке, мокрый насквозь, тяжело дыша и с безумным блеском в глазах.

– Полиция! – рявкнул он какой-то парочке, в нерешительности застывшей в паре метров от него.

И вдруг справа мелькнул дождевик. Не так много людей выбирают подобный способ защититься от дождя, и Самсонов не сомневался: это тот, кто ему нужен! Раздумывать было некогда, и полицейский среагировал мгновенно – помчался по улице, расталкивая прохожих и не обращая внимания на доносившиеся вслед возмущенные окрики. Дождевик то исчезал, то появлялся на долю секунды – похоже, человек торопился, шел быстрее остальных. Может быть, бежал, как и Самсонов.