– Да прекрати ты пинать мое кресло! – не выдержал Вестейн.

– Это же ребенок! Хочет – и пинает! Своих заведи, будешь им указывать! – рявкнула мамаша.

– Хрен тебе! Точно не заведу, вдруг такой же получится?!

Назревала драка. Причем кто ее начнет, я бы не стала говорить с уверенностью. Мамашка кипела праведным возмущением, душа Вестейна требовала отмщения. Думается, Шуша бы незамедлительно бросилась ему на помощь, и вовсе не из уважения к шефу, но, на мое счастье, проводница велела всем сесть и опустить столики, чтобы получить еду.

При слове «еда» Вестейн слегка успокоился, а вот дети на задних рядах оживились.

Вскоре мы получили по нехитрому перекусу: стакану воды и бутерброду, завернутому в толстый слой бумаги. Бутерброд представлял собой кусок батона, отрезанного очень тупым ножом. В этом батоне кто-то заботливо проковырял дырку и сложил туда тонюсенький слайс ветчины, полупрозрачный ломтик огурчика и понурый, видавший в жизни некоторое дерьмо, листик базилика.

Уныло пожевав это чудо полетной кулинарии, шеф снова приуныл. К счастью, к этому я была готова.

– Вот! – я положила на столик перед ним сверток. – Ешьте!

– Это что? – с подозрением спросил шеф.

– Бутерброд. Тонкий подсушенный хлеб, два ломтика сыра, лист салата, слайс помидора, обжаренная куриная грудка, маслины, сладкий и сливочный соусы. Без масла, соли и перца.

Вестейн удивленно моргнул, я улыбнулась, а Шуша в клетке надулась от гордости. И нам было чем гордиться: испугавшись, что шеф будет снова злой и голодный, Шушанна добыла рецепт его любимого завтрака.

Даже у меня потекли слюнки при виде кулинарного шедевра, хотя я думала, что обойдусь едой, которую предложат. Но от свежего золотистого мяса, купающегося в соусе, исходил такой арома-а-ат…

– Буш? – Вестейн сунул мне под нос надкушенный бутерброд.

Дальше все как в тумане. Помню только, как вдохнула запах расплавленного сыра и…

– Ом-ном-ном-ном. – Я закатила глаза от удовольствия.

Надо было делать два! Или три…

Только Шушанна жевала свои яблоки, неодобрительно на меня поглядывая. В ее маленькой мохнатой голове не умещалось такое. Объесть своего же начальника!

Зато когда убрали мусор, жизнь наладилась: ребенок сзади устал пинать кресла, школьники угомонились, и мы провели восхитительные полчаса в относительном покое. Я смотрела в окошко, где проплывал огромный пушистый лес. Мы еще даже не приблизились к северным землям, но я все равно с восхищением смотрела на природу. Мне бы хотелось повидать мир. За неделю на новой работе я побывала в большем количестве мест, чем за всю жизнь.

– О святые драконьи покровители… – пробормотал Вестейн.

Девушка с карапузом, что сидела рядом с нами, вдруг расстегнула рубашку и принялась кормить ребенка грудью.

– Что естественно, то не безобразно! – отрезала она, заметив взгляд Вестейна.

Надо заметить, пялился не только он. И если в глазах моего шефа было искреннее удивление, то вот сосед, кажется, не наелся бутербродом и готов был пойти на крайние меры – отбирать еду у грудничка. Во всяком случае, он смотрел на наш ряд так, как я недавно смотрела на бутерброд Вестейна.

Шеф достал из кармана сумки небольшой блокнот и принялся что-то сосредоточенно там писать.

– Что вы пишете? – спросила я, слегка опасаясь, что это предсмертная записка.

– Анализирую рынок. Знаешь, куколка, я всегда думал, что мне не одолеть брата в пассажирских перевозках, но теперь, кажется, нашел нишу. Вот.

Я вчиталась в неровный – дракона слегка трясло – почерк.

«Рейсы «Детям вход воспрещен».

– Хм… идея.

– А то, – хмыкнул шеф.

– Но ведь дорого. На такие рейсы будут покупать меньше билетов, придется делать цены выше.

– Ты удивишься, какое количество людей готово немного доплатить за комфорт.

Он снова покосился на невозмутимую соседку.

«Детские рейсы с раздачей игрушек и сладостей».

– И какой дурак в здравом уме возьмет билет на детский рейс, чтобы лететь в толпе орущих младенцев? Даже если он сам с ребенком? Одно дело свой, а чужие – совсем другое.

– Полетят, если эти билеты будут стоить дешевле.

– Логично. Хотя и спорно с точки зрения выгоды.

– Да плевать на выгоду, главное, чтобы Истон утерся. Вот, еще – вкусная кормежка в драконе.

– Это невозможно с такой ценой, слишком дешево для вкусной еды.

– Ну поминки же как-то в эту сумму укладываются. И вполне вкусно.

– Я не хочу есть в драконе как на поминках!

– А если ты будешь есть ЭТО, – Вестейн красноречиво махнул рукой в сторону, где скрылись проводницы с недоеденным угощением, – то поминки справят по тебе. Давай, куколка, докажи, что я не зря взял вас с пушистой тварищей на работу. Накидывай идеи.

– М-м-м… тихие рейсы?

– Это какие?

– Те, на которых запрещено шуметь и разговаривать. Все тихонько загружаются, гасится свет, и в тишине или с ненавязчивой музыкой летят к месту назначения.

– Точно, а кто открыл рот, того за борт! – Вестейн с сожалением оглянулся на орущих детей.

Впрочем, я была уверена, что он только мечтал. И на самом деле где-то в глубине драконьей души очень любил детей.

Наевшийся ребенок с соседнего кресла начал истошно реветь.

– Обожрался, – хмыкнул Вестейн. – Сейчас обосрется.

– Это же ребе-е-енок! – в точности повторила наша соседка интонацию женщины сзади.

– Вот летели бы вы моей компанией, вас бы уже за борт выбросили, – с гордостью произнес шеф и снова углубился в записи.

Остаток пути мы придумывали дополнительные услуги на пассажирских драконах. Начиная от довольно перспективных (беруши, расширенные проходы и место для ног), заканчивая совсем уж бредовыми (платным выбором места, исключительно квадратной формой багажа и форменными цветными платьями проводниц). Время до конца полета пролетело незаметно, а еще мне понравилось вот так сидеть и общаться с Вестейном. Даже несмотря на гвалт в кабине.

Когда дракон приземлился, раздались бурные аплодисменты, и шеф поморщился.

– Да прекратите вы хлопать, дебилы…

– Для дракона очень обидно, когда хлопают, – шепотом пояснила Шуша. – Словно он – какая-то карусель. Или будто сделал что-то невозможное, перелетев из точки А в точку Б. Они очень гордые.

Едва мы сели (хотя дракон все еще вприпрыжку несся по полю и все в кабине тряслось), народ повскакивал с мест, и я их очень понимала. Мне и самой до дрожи хотелось вдохнуть свежий морозный воздух, размять ноги и нормально поесть.

– Уважаемые пассажиры, пожалуйста, оставайтесь на местах! – надрывалась проводница.

Ее, само собой, никто не слушал.

– И что же вы будете делать с этими сэкономленными двумя секундами? – бурчал начальник.

Но я не обращала на происходящее никакого внимания, мой взгляд был прикован к окну.

– Это ведь не Вьюжск. Это вообще не север…