— Я гадал, гладкая твоя девочка или нет. Не вижу ни одного волоска. Для кого готовила свою дырочку?

Я начинаю быстрее теребить клитор. Он пульсирует под кончиками пальцев, становясь больше. Ещё несколько нажатий.

— Ни для кого-о-о-о! — возражает Тихоня. Я пощипываю сладкий тугой комочек её плоти, вырывая из ротика девушки протяжное. — О-о-о!

— Плохо расслышал. Ты что-то сказала?

Пальцы скользят к узкому отверстию. Пробежавшись по кругу, собираю её естественную смазку. Тихоня уже возбуждена. Нажимаю ритмичнее по кругу, сокращая его с каждой секундой.

— Прекра-а-а-ати! Нет… Нет… — стонет, уже задыхаясь. — Не на-а-а-до!

— Ты течёшь… — шепчу пересохшим голосом.

Медленно ввожу палец в узенькую щёлочку, сочащуюся влагой. Она крепко хватает меня в ответ. Я словно очутился в жарком, влажном оазисе.

— А-а-а-а… — стонет Тихоня, выгибаясь.

— Тугая девочка. Ты когда-нибудь трогала себя в постели?

Она не отвечает. Даже стоны становятся тише, потому что Тихоня прикусила покрывало, чтобы не стонать. Но дрожь тела и частые сокращения стенок узкого лона выдают мне её с головой. Невозможно не возбудиться. И я умело вывожу её возбуждение на новый уровень. Постепенно наращиваю скорость, подталкивая к пропасти удовольствия. По дюйму.

— Мне нравится. Попробуй ещё один…

Теперь уже два пальца трудятся над узкой киской Тихони. Трахаю её. Быстро и чётко всаживаю пальцы до последней фаланги. Наслаждаюсь влажными, сочными шлепками и приглушёнными стонами Тихони. Тамилла хочет держаться. Но стоит мне замедлиться, её бёдра сами толкаются вверх, ко мне. Да-да, Тихоня едва не подмахивает мне.

— Ты скоро кончишь, малышка…

Я начинаю иметь её щёлочку невероятно быстро. В последний момент замедляюсь. Мои пальцы находятся внутри узкого лона. Стенки жадно пульсируют, сжимая пальцы плотным, тугим кольцом.

— Ненавижу-у-у… — хрипит она. — А-а-а-а…

— Скоро получишь десерт. С вишенкой, — ухмыляюсь.

Не могу оторвать взгляд от её попки. Ажурная звёздочка видится мне ещё одной целью. Внезапно я понимаю, что могу получить всё, что только пожелаю. Собираю влагу с узкой дырочки. Немного меняю положение пальцев. Теперь подушечкой большого поглаживаю крошечный вход в её попку. Тугая анальная дырочка напрягается ещё больше.

— Не трогай меня там!

— Не трогать твою попку? С чего бы? Я же сказал, что будет грязно… — ухмыляюсь.

Начинаю двигать ритмичнее. Сразу в обоих направлениях, нажимаю на тугую попку, расслабляя. Но Тихоня дерзко сжимает узкое колечко, не понимая, что так возбуждает ещё больше. Побуждает делать это активнее и настойчивее. В момент, когда мой большой палец проникает в тугую попку, мы оба уже находимся на грани изнеможения.

Тихоня устала вырываться. Она просто лежит животом на кровати, кусая покрывало. Но это не спасает её от предоргазмного состояния, когда ничего не соображаешь и жаждешь лишь избавления. Кроха полностью покорена моей воле. Мне нет необходимости держать её.

Пока правая рука трудится над сладкими дырочками Тихони, второй рукой достаю из трусов одеревеневший член. Конец потёк смазкой. Я обхватываю член у основания, начинаю скользить по нему пальцами.

— Давай, крошка… Давай, сладкая! Ты скоро кончишь. Кончала когда-нибудь от того, что тебя имеют пальцами? Не только твою сладкую киску, но и попку. Твою дерзкую маленькую тугую попку… — хриплю.

Голос пересохший. Как будто я бродил по пустыне целый месяц, не выпив ни капли жидкости. Чувствую, что конец уже близок. Не только мой, но и её тоже. Она сокращается быстро-быстро вокруг моих пальцев. И в момент, когда я готов выстрелить струёй спермы, я совершаю безумство. Вынимаю большой палец из её попки, заменив головкой члена.

Тихоня ещё не успела понять, что произошло. Не успела сжаться, как следует. Большая головка, надавив, скользнула внутрь. Ещё немного… Дальше. Тугая и тесная, как перчатка, но…

Пальцы двигаются в её лоне, громко хлюпая. Она начинает сжиматься катастрофически быстро. Слишком фатально. Её попка слишком тугая и желанная. Не успев зайти даже на треть, я кончаю. Просто, блин, от узости и жары её попки. Кончаю, даже не двигаясь. Сумасшествие какое-то. Изливаюсь внутрь, помечая девчонку. Чувствуя, что и её трясёт от оргазма.

Блядь… Это не по плану. Вообще. Но шагать назад уже поздно!

Я падаю на неё сверху, прижавшись мокрым лбом к спине. Перевожу дыхание. Осторожно двигаю бёдрами, вытаскивая член. Слышу судорожный всхлип. Поднимаюсь, поправляя трусы и натягивая джинсы. Хочется курить. Как никогда раньше. Надо бы свалить. Девчонка проучена. И если бы я хотел быстро срубить пять штук зелёных наликом, я бы просто достал телефон и сделал пару фоточек. Для друга.

Но я не делаю этого. Плюхаюсь задницей на кровать Тихони.

В башке жесть что творится. Мозги превратились в какой-то вязкий кисель. Словарный запас сократился до минимума. Просто… Какие-то междометия и матерно-восторженные глаголы, вроде «заебись»!

Пытаюсь осознать, что только что произошло. Я же так никогда не делал. Не трогал задницы девчонок, если только не был уверен, что девицы и попку давали охотно. Но здесь… Трындец по всем фронтам… Я себя не узнаю рядом с Тихоней. Реально. На моём месте словно находится кто-то другой, и у этого парня свинчены тормоза и катушка набекрень.

Я закуриваю, впуская дым в лёгкие. Сука-а-а-а… До чего же хорошо!

Ещё пара затяжек…

Но Тихоня лежит без движения. Пока меня штормит удовольствием, она не сдвигается. Ни на дюйм. Её тело так и оголено ниже пояса. По бедру стекает прозрачная смазка.

— Малыш… — вырывается из моего рта. Трогаю её за плечо. — Ты как?

Она молчит.

Я начинаю беспокоиться. Внутри резко сжирает страхом, что я мог навредить ей и причинить боль девственной попке своим толстым концом. Двигаюсь ближе к ней. Поспешно развязываю пояс халата, которым перетянул запястья. Не знаю, что сказать. Впервые язык завязывается морским узлом. Я могу лишь блеять, как та коза.

Но Тихоня поднимается. Лицо покрасневшее и зарёванное. Волосы сбились на лицо и на губы, дрожащие от сильных рыданий. Тамилла трясётся, как лист на ветру. Пытается нащупать дрожащими пальцами резинку одежды и джинсов. У неё это не получается с первого раза. Я пытаюсь ей помочь, но Тихоня отбивает мои руки. Цепляет одежду и натягивает кое-как. Потом падает, как надломленная, у кровати. Ничего не говорит, только немо рыдает. Раскрыв рот, уставившись перед собой в одну точку. Я сажусь перед девчонкой на корточки, пытаясь поймать её взгляд. Засунув сигарету между зубов, растираю худенькие запястья Тихони.

Бля, она такая маленькая и хрупкая по сравнению со мной.