— А я тебя помню, — сказал он. — Ты был в авангарде штурмующих главные ворота. Не ранен?

— Несколько небольших царапин, и все. — Молодой рыцарь тоже улыбнулся.

— Ты молодец, храбрый воин. — Танкред подошел и похлопал рыцаря по плечу. — Ступай в свой лагерь, отоспись.

Молодой рыцарь посмотрел на Танкреда истинным зрением. На секунду ему показалось, что перед ним не человек. Но только на секунду. Танкред был человеком.

На Иерусалим опускались сумерки. Город медленно погружался в полумрак, зализывая свежие раны. Трупы врагов были вынесены за городские ворота и сожжены. Едкий чад еще чувствовался в воздухе. Своих хоронили в общих могилах. Рыцари из мало кому известных родов, именитые герцоги и графы — все разделили одну и ту же судьбу. И не важно, что их тела будут покоиться в Святой земле. В любом месте никому не хочется умирать.

Рыцарь давно уже нашел лагерь своих и бесцельно бродил по городу. Везде слышались пьяные крики, ругань, бряцание доспехов. Где-то вдалеке чей-то хриплый голос затянул «In Taberna».

Стало холодать. Рыцарь подошел к одному из множества костров погреться. Кто-то приветственно похлопал его по плечу и всучил рог с вином. Рыцарь сделал несколько больших глотков. Он смотрел на языки пламени. В костре горели книги и свитки. Рыцарь носком сапога поддел один из них и, затушив ногой, поднял с земли. На листе еще можно было разобрать искусно нарисованную карту звездного неба. Был ли это единственный экземпляр свитка или нет? Не важно. Рыцарь бросил клочок бумаги в огонь и отправился дальше бродить по городу.

Почти совсем стемнело. Факел едко чадил и отбрасывал на узкие улочки причудливые тени. Кто-то окликнул рыцаря сзади. Он обернулся.

— Тоже не спится? — В отблесках пламени лицо Танкреда со страшным шрамом на щеке казалось зловещим.

— Да.

— Пойдем прогуляемся.

Они шли по улочкам, прислушиваясь к пьяным крикам и смеху. Разговаривать не хотелось. Поэтому они просто шли по захваченному городу и каждый думал о своем.

Наконец их пути разошлись. Князь пожелал молодому рыцарю доброй ночи и зашагал дальше. Внезапно рыцарь поддался какому-то странному интуитивному порыву.

— Князь! — Танкред остановился, оглянулся. — Иль шагай рахье!

Танкред вздрогнул, но промолчал. В темноте не было видно его лица. Рыцарь понял, что совершил глупость. Нельзя! Нельзя говорить на своем родном языке. Даже несмотря на предчувствие, которое редко его подводило.

— Шайе, — то ли рыцарю показалось, то ли Танкред действительно ответил на языке Первых, хотя это было невозможно. Рыцарь присел и, облокотившись спиной о стену, вздохнул".

Олег зашел в начальную школу. Здесь было тихо и пусто. В рекреации на подоконнике сидел какой-то парень. На вид ровесник Олега. В зубах у него торчала незажженная сигарета.

— Прикурить не найдется, а то у меня зажигалка сломалась?

— А что, на улицу выйти лень?

— Понимаю, что это хамство. Да не могу удержаться. Очень хочется покурить прямо в школе.

— Глупость.

— Согласен. Игорь. — Незнакомец протянул руку.

Пожав его пальцы, Олег уже по привычке посмотрел на него истинным зрением. Человек.

— Олег.

— Очень приятно. Сколько тебе?

— Двадцать шесть.

— Я на год младше. Ладно, не буду курить в школе. Пойдем выйдем.

— Давай. А что ты не со своим классом?

— А! — махнул рукой Игорь. — Сам не знаю, зачем сюда пришел. Сверстники меня недолюбливали. Я был маленького роста и толстый. Обзывались. Когда старше стал, пошел на карате. Тогда уже мало кто решался сунуться. В общем, куча милых воспоминаний.

— Занятно. — Олег улыбнулся, отметив, что Игорь, как и он сам, абсолютно трезв. — Я тоже пришел сюда не ради какой-то сомнительной радости. Просто считаю, что надо уметь примириться со своими воспоминаниями. Это очень важно. Ведь иногда, кроме памяти, ничего не остается.

— Еще любовь.

— Это спорно.

— Так давай поспорим, — засмеялся Игорь.

Они вышли покурить. На город надвигались сумерки. Клубы табачного дыма медленно растворялись в пространстве, смешиваясь с молчанием.

— Мне твое лицо знакомо! — заявил Игорь.

— Так учились же вместе!

— Нет. Не в этом дело. Ты когда-нибудь бывал на «Двенадцатом этаже»?

— Бывал, — улыбнулся Олег. — Я тогда там изредка пел свои песни, приносил записи. Было весело.

— Рок-н-ролл и все такое? Да, теперь я вспомнил. Но все-таки где-то еще. Не подскажешь?

— Я бывал в разных местах.

— Ладно, проехали. Как насчет того, чтобы немного выпить. Вино, пиво — на твой вкус.

— По случаю школьных воспоминаний — я предпочел бы «Монастырскую избу» или хороший портвейн.

— Ай! — поморщился Игорь. — Сейчас именно такого не купишь.

— Согласен на пиво.

— Идет..

Как известно, за хорошим разговором одной бутылки маловато. Особенно если речь зашла о музыке, философии и истории. Обычный человек. Нет, все-таки приятно. Это не значит, что для бессмертных лишь немногие люди представляют интерес. Просто Игорь был слишком похож на своих. Тот же цинизм по отношению к философии, те же споры по поводу исторических событий. Похожие взгляды на жизнь.

— Вот представь себе огромные небоскребы, между ними курсирует воздушный транспорт!

— Легко. — Олег бывал и в таких мирах.

— А, в сущности, от шкур и плясок у костра далеко не ушло. Женщина, еда, война. То же самое.

— На другом уровне.

— Но ведь то же самое. Вот что страшно. Люди не меняются. Не хотят меняться. Гуманизм — это всего лишь малополезная надстройка над обществом, чтобы не бунтовали низы.

— Нет, Игорь. По идее, чем более высоко организовано общество, тем...

— Тем больше глобального зла. Нужен император, монарх. Чтобы всех поставил на место. Тиран, если хочешь. Демократия — это коррупция и преступность.

— Демократия — это люди. От них все зависит.

— Так они не хотят, надо их заставить...

— Спорно, Игорь, очень спорно. Однако с тобой было приятно пообщаться. Оставь мне свой номер телефона.

Игорь протянул карточку: "Игорь Андреевич Евсеньев. ООО «Интер-пресс». Дальше телефоны и электронный адрес.

— Журналист?

— Редактор.

— Неплохо. Я тоже не технарь. — Олег протянул в ответ свою карточку.

— Как насчет встречи завтра? Ведь недалеко живем.

— Можно. Но во второй половине дня. Женат? Прости уж за нескромный вопрос.