Сущность наружного наблюдения сводилась к выяснению внешних контактов пропагандистов или подверженных пропаганде военнослужащих. Зачастую революционеры выходили на связь с воинскими ячейками посредством своих людей, находящихся поблизости от расположения частей – в лавках, кабаках, клубах, местах встреч и т. п. При этом Еремин подчеркивает, что наружное наблюдение бессильно без внутренней агентуры и является вспомогательным средством, так как вне воинских частей солдаты и унтер-офицеры сами превращаются в массу и сливаются с массой лиц. Поэтому нужно с помощью внутренней агентуры узнать, за кем следить, и уже наружным наблюдением выяснять внешние контакты этих лиц[269]. На следующем этапе работы к постоянным контактам распропагандированных чинов приставляются секретные сотрудники вспомогательного наблюдения, проникающие внутрь этих революционных сборищ на воле.

Выяснение же политической благонадежности новобранцев, порученное и без того загруженным работой жандармским управлениям, находилось на тот момент на очень низком уровне и, по сути, почти не проводилось. В записке начальник Особого отдела предлагает передать эту деятельность целиком на попечительство центрального аппарата заинтересованных в том ведомств – МВД, Военного и Морского министерств. Справки о прохождении по политическим делам можно было навести через местные ГЖУ, откуда был призван на военную службу новобранец, и через центральный каталог департамента полиции при условии своевременного предоставления военными списков новобранцев[270].

Для описания работы агентуры на конкретном примере рассмотрим работу жандармского управления Балтийского морского района. Центр управления находился в Кронштадте, в район входили базы флота в Гельсингфорсе, порте Петра I (г. Ревель), порте Александра III (г. Либава), Кронштадте, Риге, Балтийском порте, Ганге, Котке, Транзунде и на рейде в Бьерке. Работе Кронштадтского жандармского управления морского района содействовали по долгу службы Финляндское ЖУ, Курляндское, Эстляндское и Лифляндское ГЖУ, Петербургское охранное отделение. Приведем воспоминания[271] одного из крупнейших специалистов в этом вопросе, помощника начальника Кронштадтского ЖУ подполковника В. В. Владимирова: «Согласно указаниям жандармского управления в морском районе должна была быть сеть осведомителей на судах, в судовых и береговых командах флота, сухопутных частях и городах и портах Ревеля, Либаве и Гельсингфорсе. Сношения велись через унтер-офицеров, живших в портах Ревеля, Либаве и Гельсингфорсе, у коих были квартиры для свиданий. Унтер-офицеры жили по паспортам, выданным Санкт-Петербургским охранным отделением, под другими фамилиями. Сведения от сотрудников и осведомителей записывались унтер-офицерами и пересылались почтой в Кронштадт на имя заведующего агентурой или же обрабатывались лично заведующим агентурой при посещении названных пунктов. Указания осведомителям давались через тех же унтер-офицеров, чтобы они сообщали о всем как касающемся настроения команд в политическом отношении, так и всех случаях употреблений (злоупотреблений. – В. Х.-Г.), жестокого и грубого обращения со стороны комсостава, дурной пищи и слухов, циркулирующих в матросской и солдатской среде, а равно и о случаях военного шпионажа. Компенсация выдавалась ежемесячно, а за особые сведения и удачные ликвидации выдавались награды, денежные, конечно, в коридоре от 3 до 25 руб. Все суммы на содержание наружного наблюдения и секретной агентуры, а равно и командировки не превышали 800–900 руб. в месяц»[272].

Наибольший интерес представляет численность секретной агентуры в армии. Итак, военная агентура состояла из: 1) секретной внутренней агентуры в воинских частях; 2) секретной агентуры вспомогательного состава, освещавшей армию извне и сохраненной по итогам реформы; 3) штатных филёров жандармских управлений, направлявшихся на работу по военному сыску, не затронутых реформой. Вспомогательная агентура была очень малочисленна по причине ее зависимости от донесений внутренней агентуры. Филёры направлялись на данную работу по необходимости. Сама работа концентрировалась во внутри-войсковой агентуре. Сводных данных о ее численности не существует. Однако в деле о ликвидации агентуры в 1913 г. имеются отчеты начальников ряда жандармских управлений. При ГЖУ обычно имелось от 2 до 10, в среднем – 4 секретных сотрудника. Исключение составлял флот – на Балтийском флоте, согласно списку уволенной агентуры, было 49 тайных осведомителей и 9 вспомогательных агентов[273]. Численность агентуры на Черноморском флоте точно неизвестна, однако, судя по количеству дел и донесений, сохранившихся в фонде департамента полиции, она сопоставима с балтийской. Мы можем примерно рассчитать количество секретных агентов внутри воинских частей на всю империю. Географически работа велась в 50 губернских и областных жандармских управлениях, в 14 городах (Санкт-Петербурге, Москве, Варшаве, Киеве, Харбине, Одессе, Оренбурге, Кронштадте, Севастополе, Томске, Чите, Николаеве, Гельсингфорсе, Екатеринославе, Екатеринодаре), более чем в 10 жандармско-полицейских управлениях железных дорог и 2 флотах[274]. Сведений о численности агентуры на Тихом океане не имеется, хотя достоверно известно, что она там функционировала. По расчетным данным эта цифра составляет примерно 380 секретных сотрудников. При этом агентурная сеть не была развернута в полном объеме, даже не доведена до планировавшихся департаментом полиции цифр. Так, по свидетельству Владимирова, на 4 жандармские управления Балтийского морского района должно было приходиться до 120 осведомителей. По мнению подполковника, такой вопиющий недокомплект имел место «отчасти по недостатку средств, а отчасти по недостатку желания со стороны заведующего агентурой»[275].

Самая мощная агентурная сеть была на морском флоте, наиболее политизированной и революционизированной части вооруженных сил империи. В большинстве же ГЖУ количество агентов было столь невелико, что никак не могло разрушить вышеупомянутую «спайку» между офицерским составом и нижними чинами, даже если предположить, что таковая имелась в реальности. Эти несколько агентов не могли, конечно, охватить все воинские части, расквартированные в губернии, и предоставить подробное описание пропагандистской работы в армии, но вполне могли дать общую картину революционизации и выявить некоторые ячейки, с которыми непосредственно соприкасались. Работа сыска в армии только налаживалась, шел активный поиск методов, расширение числа сотрудников, поэтому обвинения в том, что жандармы наводнили армию своей агентурой, пытаясь поставить ее под контроль политического сыска, противоречат фактическому положению дел.