— Кораль Арсе?

— Да, той самой.

Эта новость заставила Патрисию призадуматься. По крайней мере, теперь она прекрасно понимала, почему Хулио сегодня был сам не свой. Тромбон, надрывавшийся над их головами, издал рев умирающего бегемота и неожиданно замолчал. В комнате воцарилась полная тишина. Через несколько секунд ее нарушил пронзительный ликующий крик, раздавшийся в комнате Лауры. Затем в квартире вновь стало тихо.

— Она совсем не изменилась. Такая же, как раньше. Я имею в виду — внешне. Во всем остальном — просто другой человек. Ощущение такое, что мы с ней даже знакомы не были.

— Может быть, ты просто все еще не забыл ее?

Он выразительно скривил губы и отхлебнул кофе из чашки.

— Конечно не забыл. Что за дурацкий вопрос. Ты вот разве забыла своего первого парня? Постой, как же его звали?..

— Не думаю, что я так переволновалась бы, случись нам с ним встретиться.

— А кто тебе сказал, что я волнуюсь? — запротестовал Хулио и сам понял, что голос выдавал его.

Патрисия только развела руками и улыбнулась.

Некоторое время они сидели молча, затем она сказала:

— Старую любовь можно вспоминать по-разному. Мы ведь с тобой не раз говорили об этом, даже и о том, что это может случиться. Вы с нею снова встретитесь. Ты ведь в глубине души всегда мечтал об этом, сколько лет ждал, что она тебе все-таки перезвонит.

— Патрисия, она замужем, у нее двое детей. Все. Кораль для меня больше не существует. Жаль только Карлоса. Это ее муж, тот мой приятель. Я ведь к ним в дом больше ни ногой.

Патрисия внимательно обдумала слова брата. Судя по всему, последняя фраза была произнесена просто в эмоциональном порыве. Сестре оставалось только догадываться, на самом ли деле брат жалел этого Карлоса.

— В конце концов, может, так оно и лучше, — попыталась она подбодрить его. — Хватит уже, ты немало из-за нее настрадался.

— Ладно тебе, успокойся. Кораль — это призрак из прошлого.

— Ты в этом уверен?

— Абсолютно. Мертвый призрак из мертвого прошлого.

Патрисии захотелось посмотреть брату в глаза, чтобы понять, верит ли он сам в то, что говорит. Хулио почему-то глядел в другую сторону.

В этот момент зазвонил его мобильник. Номер абонента был ему незнаком, но он услышал голос и узнал его в ту же секунду. Это оказалась Кораль. Она ревела и с трудом складывала слова в предложения. Хулио не сразу понял, что она звонила из приемного покоя больницы неотложной помощи.

«Авария… Машина… Нико…»

Он едва разбирал в потоке слез отдельные слова.

«Итак, хищный зверь все-таки вышел из пещеры на охоту», — подумал Хулио Омедас.

Кораль поняла, что в ее жизни и в их с Карлосом доме что-то изменилось после смерти Аргоса. Началось все с мелочей и поначалу шло без потрясений. Матери казалось, что какая-то неведомая сила затаилась, как это бывает в полный штиль перед штормом или землетрясением. Для начала ей повсюду стали попадаться вещи, связанные с Аргосом: его миска, поводок, любимые мячики, потрепанные игрушки… Просто по случайности она не могла бы так часто натыкаться на эти предметы. Затем время от времени начал барахлить телефон, а мастер, вызванный для проверки линии, заявил, что как с проводкой, так и с аппаратом все в порядке. Кроме того, в доме стали пропадать вещи.

После этого начали проявляться странности в поведении Нико. Он то и дело впадал в состояние повышенной активности и беспокойства, прежде не свойственное ему. Матери казалось, что сын даже говорил каким-то другим, не своим голосом. Мальчишка мог во время обеда выскочить из-за стола и исполнить что-то вроде дерганого танца, издавая при этом хохот, наводящий ужас. Иногда он падал на пол, корчился в судорогах и пускал слюну до тех пор, пока родители не начинали верить, что у него на самом деле случился эпилептический припадок. Удостоверившись, что все действительно не на шутку перепугались, Нико вскакивал на ноги и, весело смеясь, убегал в свою комнату, прежде чем Карлос успевал опомниться и прибегнуть ко вполне ожидаемым репрессивным мерам.

Нико стал уходить из дома, вернувшись, утверждал, будто не помнит, где был и что делал. Его розыгрыши и откровенная ложь настолько утомили родителей, что те в какой-то момент решили не обращать на них внимания и просто выждать, когда ему самому надоест повторять одни и те же дурацкие шутки.

В то воскресное утро Карлос собирался съездить в гольф-клуб. Чтобы собрать сумку, он даже встал пораньше, чем обычно. Кораль уже много лет отказывалась от этих поездок, потому что не видела ни красоты, ни особого смысла в этом виде спорта. Для того чтобы взяться за какую-то дурацкую клюшку, нужно, видите ли, обязательно надеть на руку почти стерильную кожаную перчатку. Еще большей глупостью она считала покупать дорогущие туфли для того, чтобы ходить по траве, пусть даже идеально ровно подстриженной.

В это утро Нико, который вообще-то не любил гольф едва ли не сильнее, чем она сама, вдруг заявил, что хочет поехать в клуб вместе с отцом. В последнее время его поступки становились совершенно непредсказуемыми. Кораль, по правде говоря, побаивалась перечить сыну в чем-либо. Отправить его с Карлосом вдвоем означало испортить мужу весь день. Нико явно не дал бы ему спокойно провести время. Оставаться же в доме наедине с сыном, обиженным отказом, мать в глубине души боялась. В общем, хорошенько поразмыслив, она пришла к выводу, что будет лучше, если в гольф-клуб они поедут все вместе, вчетвером.

В Ла Моралехе была площадка для гольфа, но Карлос считал, что ее рельеф недостаточно интересен и сложен. Зато в Махадаонде, где располагался его любимый клуб, поле было лучше, дренажная система обновлена совсем недавно, дорожки посыпаны не простым гравием, а мраморной крошкой. Кроме того, даже гольф-кары в этом клубе были оборудованы приемниками системы GPS.

Кораль коротала время, играя с Дианой и дожидаясь, пока Карлос, в свою очередь, насладится любимым развлечением. В какой-то момент Нико остался совсем без присмотра, воспользовался этой возможностью, вскочил в электромобильчик, тот самый, с GPS-приемником, и поехал кататься в свое удовольствие. Разумеется, его радовала не езда по дорожкам, а гонки по газонам за игроками, попадавшимися на пути.

Подкрасться к жертве незаметно у мальчишки, к счастью, не получалось. В упоении от гонки он громко кричал и завывал едва ли не на все поле, снес с дюжину шестов с флажками, едва не перевернулся на склоне одного из холмов, задел по касательной несколько других машинок, преспокойно ехавших по дорожке, специально проложенной для них. Наконец Нико загнал свой электромобиль на полной скорости в пруд, откуда и вылез, по пояс мокрый, но страшно довольный собой и жизнью.

Карлос, естественно, был вне себя от гнева, но, вместо того чтобы накричать на сына или же задать ему хорошую трепку, сумел взять себя в руки. Он заявил, что сейчас они поедут домой, а там спокойно и обстоятельно поговорят о том, что натворил Нико.