Куда деваться? Вот он и бежит в аптеку, за лекарствами. Вечером включит телевизор, там тоже страху нагоняют, приходится снова бежать в аптеку. А откуда столько денег? Лекарства, конечно, ему по закону бесплатно полагаются, только в жизни бесплатно дают бинты, валерьянку и аспирин, да и то не всегда… А «Простамол», например, почти пятьсот рублей стоит! Алексей Федорович его век бы не знал, да только телевизор через каждые полчаса орет: «У мужчин старше сорока развивается простатит…» И показывает всякие гадости. Семенов очень боится болячек. Особенно простатита. Еще больше, чем в свое время боялся подполковника Шахова с полковником Еременко вместе взятых… Да что там полковник! Простатит – это генерал, это маршал, это Наполеон, это – Аттила! Да, именно так: неотвратимо маячащий впереди беспощадный Аттила. Так что ему плевать на шпионов. Ему нужны деньги и лекарства, больше ничего. Никакая «наружка» ему не интересна, только внутреннее наблюдение, медицинский самоконтроль…

Но днем Алексей Федорович отвлекается от собственных органов, тем более что они вообще-то работают вполне удовлетворительно. Днем он вспоминает прежнюю, свою самую главную службу и набирает силу, как выпущенный в поле старый охотничий пес: кругом столько будоражащих запахов – то хомяк из норки выглянет, то заяц вдали пробежит, то ворона совсем рядом сядет… Сердце бьется сильнее, кровь по жилам бежит быстрее, шерсть дыбом поднимается, мышцы напрягаются, кажется – так бы и побежал, догнал, вцепился зубами… Да где там…

Перед глазами Семенова, спрятанными за дымчатым поцарапанным пластиком, проходят тысячи человек в день. Причем не менее сотни, по всем признакам, представляют оперативный интерес: это вражеские элементы, диссиденты, шпионы или обычные уголовные преступники.

Вот быстроглазые воры сошлись на миг, сбросили в урну пустой кошелек, раздербанили добычу, оглянулись нервно и разошлись по своим маршрутам… Вот похожий на бульдога малый щелкает только что купленным в подземном ларьке ножом – придирчиво рассматривает тусклый клинок, складывает и снова нажимает кнопку: щелк, щелк, щелк… А вот пожилой седоватый дядечка нагло, не скрываясь, несет под мышкой «Нью-Йорк таймс»! А молодой длиннолицый парень открыто покупает «Плейбой»… А вот менты-предатели: получили бабки с подозрительных кавказцев и отпустили без всякой проверки… А ведь завтра вас самих, вместе с бабами вашими да детьми эти же черные подорвут на каком-нибудь утреннике!

Да, в семидесятые годы Семенов бы всех отследил, задокументировал и передал «гласникам»: пусть доводят гадов до скамьи подсудимых. Вот это был бы улов!.. Словно евнух в турецкой бане, приглядывающий за обнаженными одалисками и мечтающий «а вот если бы я был не евнух», сидит Алексей Семенов на своем пятачке, наблюдает, фиксирует, делает выводы, с которыми потом не знает, как поступать. Ни отчеты не надо писать, ни рапорта, ни сводки наружного наблюдения составлять… Тем более, что все это безобразие, которое вокруг творится, вполне дозволено моралью и разрешено гуманным российским законом.

Но это не важно. Важно, что он испытывает большое удовольствие. Нет, не удовлетворение, именно – удовольствие. Куда большее, чем тогда, раньше, при Советах, когда это было его основной работой. Если бы не досадная осечка в семьдесят втором году, когда он упустил этого гада, этого патлатого америкоса-фотографа, ценителя русского православного зодчества… как знать, может, сейчас он был бы генералом ФСБ или полковником, пусть даже подполковником – все одно не сидел бы он за этим дурацким лотком и не врал бы, что редактор, что писатель, и все такое. Как знать, как знать…

Патлатый. Ох уж этот патлатый!.. Ох, гад!.. Мало того что Семенов после того случая, с легкой руки полковника Еременко, получил прозвище «Долдон» и раз и навсегда был внесен в список «вечных топтунов», то есть обречен до конца дней своих оставаться прапорщиком… Мало, мало! Патлатый растлил советского человека приманками «красивой» капиталистической жизни, этими своими «Мальборо» и «Винстонами»! При своих мизерных доходах Алексей Федорович до конца восьмидесятых курил только «Золотое руно» по семьдесят копеек за пачку (а столько стоил полный обед в рабочей столовой), пустив таким образом на ветер без малого три тыщи советских рублей, а потом, когда в Москву сверкающей ниагарой хлынули импортные товары, – так только «Винстон» по целому доллару за пачку! Только «Винстон», хоть убейся!.. Семенов ничего не мог с собой поделать. Ничего. Он не мог курить ничего другого. Даже «Космос». Он, как зомби, как фруктовая тля, вынашивающая муравьиную личинку, которая ее позже пожрет, – покупал и покупал эти дорогие, эти гадские сигареты, курил и курил их, подрывая собственные здоровье и бюджет!

Но и это не все. Был еще покалеченный «жигуленок» его бывшего тестя. С хронически разбитым задом и левым крылом. В свое время Семенов спровоцировал шесть ДТП, перестраиваясь в крайний левый ряд без предварительных сигналов «поворотника» и, что обиднее всего, без всякой на то нужды. Ну не нужно ему было налево, сто лет не нужно!.. Он и сам понимал, что не нужно, что патлатого уже не догонишь, но все равно резко выворачивал руль! Вдруг что-то находило, суета какая-то дикая, паника: уйдет, гад, в такси сядет, скорее, скорее… и – раз: он уже там, на левой полосе, визжат тормоза, удар, голова болтается взад-вперед, будто мозги взбалтывает, и жена (теперь уже бывшая) орет:

– Лешка, ты опять! Ну сколько можно!

Семенов сидит в ступоре, молчит, смотрит в зеркало заднего вида и видит, как из «мерса», въехавшего мордой в его багажник, вылезает плечистый гигант… Ну, тут его перекрывает, взболтанные мозги закипают, и он вылетает навстречу:

– Тебя что, козел, держать дистанцию не учили?!

Благо умения вести рукопашный бой у него не отобрали даже вместе с ксивой, да и связей в органах не лишили… А потом, выпустив пар, Семенов лезет в карман за сигаретой. Конечно, это «Винстон» по доллару за пачку…

В общем, патлатый американец повлиял на его жизнь.

«Попался бы ты мне сейчас, гад!»

Но ведь не попадется… Поезд ушел. Вопросы надо решать радикально и без сослагательных наклонений. Как восточные деспоты. Султан не раздумывал, как ведет себя смотритель гарема, не лакомится ли он тайком султанской клубничкой… Потому что оскопленный слуга совершенно безопасен! Ах патлатый, патлатый…

Книжный лоток, Тверская, лапша в пластиковой баночке на обед, подстерегающий впереди простатит, ревматоидный артроз, служебный туалет на станции метро, куда каждый раз надо покупать жетон. В общем, да. Да… Да! Он, Семенов Алексей Федорович, – евнух в женской бане. Он ничего не может сделать с этим тучным стадом вражеских элементов. Ни трахнуть, ни бабахнуть. Только смотреть и фиксировать в уме…

А посмотреть тут есть на что. Вот наглядный пример! Из метро выходят двое. Мама и дочка. Спешат. Мама – типичный топ-менеджер, дочь – десятиклассница, красавица-дурочка. На плече – футляр скрипичный, в руке – нотная папка с золотой лирой на обложке. Фотографии таких красоток мамы и бабушки шлют в газеты, сопровождая трогательными пояснениями: «Ирочка очень веселая и послушная, она хорошо учится и мечтает добиться успеха: стать известным музыкантом…» А читатель задумывается: почему эта замечательная девушка сидит голая с раздвинутыми ногами и прикрывает промежность растопыренной ладошкой? Как это способствует музыкальным успехам? Непонятно… Правда, молодость, хорошая фигура вкупе с веселым и послушным нравом вполне могут способствовать и успехам, и известности в определенных кругах. Но при чем здесь музыка?