Вот так и эти. Идут на экзамен в консерваторский лицей, или на урок к преподавателю, или даже на сводный концерт особо одаренных выпускников московских музшкол…

Ну да. Они здесь три раза в неделю носятся туда-сюда, с девяти утра до семи вечера. В любую погоду. По пути на сводный концерт они частенько останавливаются рядом с припаркованными у дорогих ресторанов затонированными машинами и о чем-то переговариваются с водителями. Потом дверца открывается, мама с дочкой садятся в салон. Вместе или по отдельности. Проходит десять-пятнадцать минут – выходят и, не оглядываясь, идут дальше… И что это все означает? Ясно, что. Да Семенов готов прозакладывать свою жилплощадь и этот вшивый лоток в придачу, что в нотной папке у дочки – ЛСД на нарезанной квадратиками разлинованной бумаге, а в скрипичном футляре, в тайнике под скрипкой, – пакетики с героином. А мамаша – она и в самом деле менеджер, только работает не на какую-нибудь пиар-компанию, а на драг-дилерскую контору, и, как в песне поется, «у нее под юбкой дробью был заряженный обрез». Хотя, может быть, дело обстоит и не так плохо, а все ограничивается обычным минетом.

Поэтому Алексей Федорович не бежит звонить в «02», не докладывает и не стучит. Он только наблюдает. Фиксирует. Прошла любовь, завяли помидоры. Думаете, легко ему было расстаться с органами, с прекрасной своей юношеской мечтой? Нелегко. Тяжело было. Он преподавал физкультуру, он возил кишиневские сигареты на рынок, он пытался сколотить состояние на торговле промышленной макулатурой… Ну а теперь он торгует книгами. Отпускает товар, рекомендует покупателям последний выпуск «Кулинарного атласа мира» или справочник «Сад и огород», приглядывает за мальчишками, чтоб не сперли закатанный в пластик номер «Плейбоя» или «Пентхауза». Когда-то за такие журналы сажали – считалось, что это порнография. А теперь считается, что нет: художественное фото.

Семенов вздыхает. Работенка, конечно, так себе, паршивая. Но зато он не бегает под дождем, заметьте. Не прячется, не гоняется за кем-то, в любой момент может закурить ароматную сигарету. Быть евнухом – тоже неплохо. Ни тебе сифилиса, ни тебе детей, ни тебе разборок с султаном…

Ага. Или вот вам другой пример. Здоровенный бугай подошел к лотку, глянул на часы и принялся просматривать справочники. Да не «Сад и огород», не «Празничный обед», не «Собака в доме», а совсем другие, специфические: «Стрелковое оружие», «Все пистолеты мира», «Пистолеты и револьверы». Вроде надо ему время убить, да гляди увлекся: листает глянцевые страницы, хмыкает неизвестно чему, потом вдруг спросил:

– А поновей атласа нет?

– Куда еще новей, – Алексей Федорович пожал плечами. – В этом году вышел…

– Ну и что, что в этом? – прищурился бугай. – Половины новых моделей нету. И половины старых тоже…

– Чего там такого нет?! – вскидывается Семенов. Он хоть и не полковник, но лейтенанта перед увольнением получил, на оружие, слава Богу, насмотрелся. Да и справочников начитался. Вполне может поставить на место наглого бугая. – Все там есть!

– А «Казюлл», калибра четыреста пятьдесят четыре где? А «Смит-Вессон», модель шестьсот девяносто шесть, сорок четвертый калибр? Где они есть?

Судя по терминам и уверенному тону, незнакомец знал, о чем говорит.

– Какой такой «Казюлл»? – растерялся отставной лейтенант. Но разъяснения не получил.

Незнакомец посмотрел опять на часы, положил недосмотренную книжку и пошел в сторону Садовой, делая вид, что разглядывает что-то в витринах. Алексей Федорович проводил его внимательным взглядом.

Высокий, накачанный, сложен, как древнегреческий бог, голова посажена, как у голливудской знаменитости, походка носками внутрь, как у ветерана корейской кампании, челюсть англо-саксонская, рожа и кожа холеные просто донельзя – типичный мачо с Оушен-Драйв-авеню! А прикинут почему-то в джинсы «Колинз» за двести рублей, какие даже зацепившийся в столице пэтэушник на себя не напялит… Да маечка с чертановских развалов. Да туфли, стоптанные наружу, явно с чужой ноги – ведь не сваливает он так ноги, не сваливает! Он как тигр ногу ставит, как леопард – мягко и уверенно, чтобы в любой момент прыгнуть… Ну бал-маскарад, одним словом. Он не тот, за кого хочет себя выдать. Маскируется. А зачем, скажите? Одно из двух: вор или… Хотя воры уже и не маскируются, напротив, бравируют перед телекамерами! А вот кто маскируется, так это шпионы… Ага, смеетесь? Думаете, Алексей Федорович фантазирует?

Ладно, ладно. Думайте что хотите.

Алексей Федорович не фантазирует. Он только фиксирует. Для собственного удовольствия и внутреннего, так сказать, употребления. Вот увидите – этот мачо обязательно остановится у газетного киоска. Обязательно. Купит газету, осмотрится: нет ли слежки. И пойдет дальше. А потом обязательно произойдут некие события, о которых Алексей Семенов сказать ничего не может и предовращать которые, увы, не собирается. Хватит с него.

Бывший «топтун» профессионально смотрит вслед ряженому знатоку оружия, фиксируя каждую мелочь.

Слежки, кстати, никакой нет. Ау, камрад, все спокойно, зеленая улица! Всем наплевать. Москва и так кишит иностранцами, ворами, киллерами, террористами и шпионами, как бродячий кот – глистами. Иди, выполняй свою работу. Или, как говорят у вас на Западе: делай свой бизнес. Иди и не бойся. Да. А Алексей Смирнов будет заниматься своим бизнесом. Продавать книжки с лотка. Он ведь тоже – бизнесмен как-никак…

* * *

Знаток редких револьверов в джинсах «Колинз» прошел мимо киоска, даже не повернув голову. На пути ему встретилась афишная тумба – неоднократно воспетый в шпионской литературе «стоп-объект», – он спокойно миновал и ее, не дернулся даже. Через двадцать метров на пути его стоял продуктовый магазин, одно из немногих сохранившихся в Москве уютных предприятий торговли с крохотным залом, вытершимся желтоватым с прозеленью мрамором и одной-единственной кассой в углу, где нужно было выбивать чек, а потом уже идти за товаром – старая добрая система! Молодой человек поднялся на высокое крыльцо и вошел внутрь.

Он купил картофельные чипсы, бутылку безалкогольного пива, сигареты и два увесистых батона вареной колбасы «Языковая». Расплатился в кассе, старательно отсчитав мелочь, чтобы кассиру не пришлось искать сдачу. Отдавая чек продавцу и получая продукты, вежливо улыбался, говорил: «будьте добры» и «спасибо».

Потом отошел к потертому столику у выхода, где пожилой покупатель, видно отоварившийся сразу на всю пенсию, пыхтя и отдуваясь, раскладывал продукты по синим пакетам. Престарелый подтаявший снеговик, выработавшийся и жалкий, с одышкой и безобразными вздутыми венами, выглядел очень натурально. Как они подобрали такого? Молодцы!

Здоровяк встал рядом, деловито встряхнул такой же, купленный у кассира, пакет и переложил туда чипсы, пиво и колбасу. Сигаретную пачку он вскрыл, выбросил целлофановую обертку в стоящее рядом мусорное ведро, а сигареты сунул в карман джинсов. Он каменной глыбой возвышался над сутулой оплывшей фигурой связника, и каждому было ясно, что никогда он не превратится в такое немощное существо, он и в шестьдесят останется настоящим мачо. Стопроцентным.