Вскоре под сопкой загрохотали разрывы гранат, и к саду бросились недобитые остатки боевиков. Сквозь наш плотный огонь прорвались немногие, большая часть их полегла в овраге.

После того как все успокоилось, я на бронетранспортере проехал по оврагу. Там застыли в самых неимоверных позах бездыханные тела, возле некоторых из них лежали ненужные винтовки. Больше всего притягивал меня тот из них, который решил бежать в гору. Он лежал на боку, в груди у него зияла сквозная дыра, рука была оторвана. Судя по безусому лицу, ему было не больше двадцати. Столько же, сколько моим ребятам.

После этого я думал, что буду видеть это лицо всю жизнь. Но нет, до того устали за день, что спал без всяких сновидений, не до кошмаров было. А на следующий день были другие боевики.

На войне как на войне. Или ты его, или он тебя, и альтернативы нет и быть не может.

Вторая ночь прошла относительно спокойно, правда, была одна попытка прорваться, но проведена она была разрозненными силами, вяло. Видно, боевики выдыхались. Да и за день на кишлак было сброшено не меньше двадцати-тридцати бомб. Все наиболее массивные сооружения селения были частично или полностью разрушены. Под развалинами погребен не один десяток боевиков. По нашим скромным подсчетам, за два дня их уничтожены не менее половины.

Наутро бомбовые удары возобновились. Для оказания помощи к нам подошла армейская танковая рота. Выпустив по кишлаку весь свой боезапас, танки ушли на базу.

К обеду решили уже в который раз прочесать кишлак. Пошли хадовцы и добровольцы из группы защиты революции. Цепь афганцев достигла разрушенного полностью караван-сарая, когда была обстреляна уцелевшими в этом кромешном хаосе боевиками.

Только после еще одного массированного налета авиации душманы были подавлены до такой степени, что уже не смогли вести огонь по прочесывающим развалины войскам.

В пылающем стогу сена мы обнаружили сложенное штабелями, как дрова, оружие. Деревянные детали все обгорели, остались одни стволы, не пригодные к стрельбе.

Хотя мы были уверены, что живых и раненых должно остаться не менее сотни человек, находили кругом только трупы.

Кто-то из ребят, проходя у полуразрушенного колодца, услышал всплеск и, не разбираясь, бросил туда ручную гранату. Эффект взрыва ошеломил всех. Из воды всплыло около десяти трупов. Стали проверять все оставшиеся целыми колодцы.

Осматривая одни из них, я увидел торчащие из воды соломинки. Насчитал в полумраке штук пять или шесть и сбился со счета. Подозвал хадовца и показал ему соломинки. Тот, ухмыльнувшись про себя, вытащил пистолет и выстрелил в колодец. Из воды показалась сначала одна голова, потом вторая. Всего из колодца выудили восьмерых боевиков.

Все, конечно, утверждали, что они – местные жители, которых моджахеды насильно оставили с собой. Но офицер ХАД, не обращая внимания на объяснения пленников, внимательно их осмотрел.

Особое внимание обращал на место между большим и указательным пальцами правой руки. От частого соприкосновения с винтовкой в этом месте ладони оставались следы масла, перемешанного с пылью. Таких хадовцы сразу же отделяли от остальных пленных и под охраной отправляли к машинам. Остальные должны были пройти опознание. С этой целью в УАЗике привезли одного из старейшин кишлака, который смог уйти в первый же день. Не выходя, в целях безопасности, из машины, он указывал офицеру ХАД на тех из пленников, кого душманы насильно заставили взять оружие. Их сразу же отпустили домой.

Вскоре начали возвращаться на пепелище оставшиеся в живых жители.

Многие из них не скрывали к нам своей ненависти. Что им скажешь? Ведь это мы пришли и разрушили их жилища. Ведь это мы убили их мужей, отцов и детей.

В этой войне, по моим подсчетам, в среднем на одного убитого с оружием в руках приходилось не менее одного-двух мирных жителей. Ведь не из всех кишлаков удавалось жителям выйти перед боем. В большинстве случаев вместе с боевиками под бомбами и реактивными снарядами, пулями и гранатометами гибли мирные жители, старики, женщины и дети.

19 сентября 1982 г. Провинция Фарьяб.

Город Меймене. «Банк» – гостиница советников

Раннее утро. В номер старшего советника царандоя, подполковника Куликова стучит дежурный:

– Александр Николаевич! Срочная телефонограмма из Кабула!

Спустившись через несколько минут в просторную комнату на первом этаже, он застал там уже всех сотрудников. Они перечитывали телефонограмму и возбужденно ее обсуждали.

– Ну, что там еще? – как можно спокойнее спросил старший советник.

– Из Кабула пришло распоряжение в составе роты царандоя выдвинуться в район кишлака Торзоб, – отозвался дежурный офицер, протягивая Куликову листок с приказом. – Там накануне был сбит боевиками армейский вертолет. Так вот, до прибытия душманов необходимо успеть забрать тела погибших, а вместе с ними оружие, документы и «черные ящики».

Внимательно прочитав телефонограмму, Куликов подошел к столу, на котором заблаговременно была расстелена карта и, найдя место расположения кишлака Торзоб, начал внимательно изучать его окрестности.

– Какие будут предложения? – задумчиво спросил он, разглядывая взволнованные лица сотрудников.

– Я полагаю, что для проведения этой операции необходимо задействовать лучшее подразделение царандоя – роту «коммандос». На господствующих высотках у кишлака Торзоб высадим с вертолетов десант. Через час-полтора все соберем и обратно, – предложил майор Александр Федяков.

– Вы правильно полагаете, – согласился с офицером Куликов. – За сколько времени вы думаете завершить операцию?

– Думаю, что часа за четыре!

– Давайте считать вместе. Подъем роты по тревоге, выдвижение в аэропорт, подготовка вертолетов к вылету, посадка на вертолеты – на все это потребуется не менее двух часов; еще час – на полет и высадку десанта; час-полтора для поиска тел, документов и «черных ящиков» и, наконец, столько же – на эвакуацию и возвращение на базу. Значит, нам понадобится не меньше шести часов. Сейчас 7.30. Если поднимем роту в 8.00, то в лучшем случае операцию можно завершить в 14.00.

Мое решение будет таким: в 8.00 поднимаю по тревоге роту «коммандос». Афганцам взять с собой личное и групповое оружие, три боекомплекта боеприпасов и на полдня сухой паек. С командиром эскадрильи я переговорю лично. К 9.00 рота должна быть на взлетно-посадочной полосе, в готовности к посадке на вертолеты. Не позже 11.00 все три взвода должны десантироваться на господствующие высоты. – Куликов указал на карте места высадки десанта. – Дальше будем действовать по обстановке. Связь по радиостанции, через каждые полчаса, в случае обострения обстановки – по необходимости. Вместо меня остается боевой заместитель. С собой я беру двух человек. Добровольцы есть?

Двенадцать рук взметнулись вверх. В глазах сотрудников решимость и надежда, что на операцию попадет именно он.