начнет снова задыхаться и дрожать, притягивая его к себе ближе, ближе.

Но некоторые посетители уже начали выходить из комнаты, громко болтая, в то время как они с Эйприл старались запомнить каждую секунду этого личного момента, случившегося в слишком многолюдном месте. Они оба заслуживают лучшего.

Маркус отстранился, убирая левую руку от… ну, дело в том, что в какой-то момент она переместилась, оказавшись в считаных микронах от соблазнительного изгиба ее задницы в этих тесных-тесных джинсах. Потом он отпустил поручень и предложил Эйприл правую руку, которую еще потряхивало. Она приняла его руку и спросила: «Теперь планетарий?»

Он кивнул, слишком переполненный чувствами, чтобы говорить. Снова переплетя пальцы, они покинули экспозицию и пошли к планетарию.

Может, получится поцеловать ее там, раз не получилось в симуляторе землетрясения? У них будет приглушенный свет, и отдельные сиденья, и звезды над головой. И если он скользнет рукой под ее тунику, может быть…

Ладно, мысли о том, чем они могут заняться в темном зале, не помогали.

– Пока идем, расскажи мне побольше про землетрясение Лома-Приета, – попросил он. Его голос прозвучал хрипло, и он прочистил горло, прежде чем продолжить. – Если хочешь. Я пережил его и хочу понимать, как и почему оно произошло.

– Правда? – усомнилась она и недоверчиво подняла бровь. – Тебе вовсе не обязательно делать мне одолжение. Я не обижусь, если сейчас тебе не хочется слушать про геологию.

– Правда, – заверил он. Выйдя, по крайней мере на мгновение, из своего публичного образа, он копнул глубже и позволил вырваться правильным словам. – Я… вообще-то, я интересуюсь многими вещами. Постоянно слушаю аудиокниги нонфикшн, особенно в поездках.

Глупо, но его щеки горели. Он никогда, никогда не знал, что сказать. Кем быть. Как действовать. Как не разочаровывать.

Но он должен был дать ей что-то, что-то настоящее и правдивое, поскольку только внешность ее не интересовала. Даже их очевидной сексуальной химии не будет достаточно, чтобы удержать Эйприл, если она не увидит в нем чего-то, ради чего стоит остаться. Может быть, многих лет онлайн-дружбы и не достаточно, чтобы доверить ей тайну, грозящую крахом карьеры, но их вполне хватит, чтобы доверить ей это увлечение. Поэтому он заставил себя продолжать.

– Что мне нравится в моей профессии… – начал было он, но вдруг его язык стал чертовски неповоротливым. – В актерстве… что она заставляет тебя учиться чему-то новому. Например, для одной ужасной пилотной серии я научился ходить под парусом.

Боковым зрением он видел, как она повернулась к нему. Ее внимание полностью сосредоточилось на нем.

– Сериал должен был называться «Волна преступности», потому что я раскрывал преступление на яхте? Не лучшая идея.

Ни один канал тогда не пожелал купить фильм. Он совершенно закономерно без следа потонул в волнах истории телевидения, оставив Маркусу только умение ходить под парусом.

– Провальная романтическая комедия научила меня управляться с поварским ножом и резать так, словно я знаю, что делать на профессиональной кухне.

– Я ее смотрела! – воскликнула Эйприл. – «Любовь и жюльен», да? И твою возлюбленную на самом деле звали…

– Да. Жюльенна. Жюли. Моя дерзкая су-шеф, которая думала, что умирает, но не умерла, и которая со временем стала известна благодаря своим фьюжн-блюдом со вкусом джамбалайи и чизкейка, – вспомнил он и поморщился. – Прими мои извинения. Я счастлив лично вернуть твои деньги.

Ее смех эхом разнесся по просторному залу.

– О, я не платила за нее. Смотрела онлайн во время бесплатного пробного периода из нездорового любопытства.

Мудрое решение.

– Для «Врат» я изучал древнее судостроение и военную тактику. Бой на мечах, как ты сказала в тот вечер, – напомнил он и уставился на указатель впереди, неловко почесывая свободной рукой несуществующую щетину на подбородке. – Если ты когда-нибудь захочешь узнать об этом… Может, это пригодится для твоих фанфиков?

Когда он замолчал, она отстала, пока он не повернулся к ней. Потом она обвела его откровенно оценивающим и одобрительным взглядом, прикусив нижнюю губу. Боже, откидывание волос и игра мышцами не вызывали у нее такого интереса, такого жара во взгляде! Ни разу.

– Я очень хочу услышать о мечах. Поверь, – попросила она и сжала их переплетенные пальцы. – А пока, если хочешь узнать больше про землетрясение Лома-Приета, я расскажу о нем.

И она говорила ему, пока они шли, и была такой чертовски умной, и у нее получалось так понятно и интересно, без капли высокомерия.

Черт, это было сексуально! Ему пришлось потянуть вниз край хенли, чтобы скрыть свою реакцию на нее.

– Таким образом, это был разлом с диагональным смещением, – объясняла Эйприл, освободив руку, чтобы проиллюстрировать свои слова грациозными жестами. Он наконец-то понял, что это значит, и ему захотелось взять один из этих пальчиков и обхватить губами. Прихватить зубами подушечку большого пальца и смотреть, как эти настороженные карие глаза подергиваются дымкой желания.

Когда ее губы произносили технический термин, ему хотелось, чтобы эти губы коснулись его. Где угодно. Везде.

Оказалось, что планетарий забит под завязку, так что пришлось вести себя хорошо, несмотря на то, что она собственнически положила руку на его бедро. На верхнюю часть бедра.

В личном общении все, что он обожал в Бесс онлайн, оказалось еще острее. Ее прямолинейный прагматизм и спокойствие, ее доброта, ее ум, ее легкий юмор, ее уверенность в себе – все это сияло в каждом жесте, каждом слове, и это сияние было таким ослепительным, как огни планетария, включившиеся после показа.

Единственный момент, когда она показалась неуверенной в себе, был после обеда, когда они вышли из музея и остановились, наслаждаясь весенним ветерком.

– Тебе… понравилось? – поинтересовалась она. Прядь ее медных волос выбилась из хвоста и щекотала щеку. – Я знаю, это совсем не аквапарк, но…

Он осторожно взял этот шелковистый локон и отвел от ее лица.

– Я говорил родителям, что ненавижу музеи, – признался он. – Отказывался ходить.

Эйприл опустила голову:

– Прости. Мне следовало…

– Это была неправда, – добавил он, играя с кончиком выбившейся пряди. Он потер ее между большим и указательным пальцами, глядя, как она сияет на солнце. – Сказать это было легче, чем признаться, что я не могу читать мелкие буквы на всех этих табличках так быстро, как они хотели.

Проще, чем сказать:

– Ваше нетерпение заставляет меня чувствовать себя таким же маленьким, как эти буквы.

– Маркус, – изумилась она и свела брови. – Мне жаль.

Проведя большим пальцем до конца этого золотисто-рыжего локона, он коснулся ее подбородка и шеи. Задержался на бледной коже в том месте, где шея переходила в плечо, где нежная кожа была такой горячей.

Он погладил этот изгиб, ее веснушки,