Смеюсь, приподнимаясь на локтях и быстро целую его в губы.

–Ревнуешь?

–У меня есть конкуренты?– усмехнулся.– В любом случае, у них нет шансов.

Смотрите-ка, даже не у него…

–Скажешь, у тебя больше никого нет?

Набрасывается на меня с каким-то голодным желанием в глазах, буквально затыкая рот поцелуем. Одновременно руки путешествуют по моему телу, очерчивая каждый изгиб, не оставляя без внимания самых беззащитных зон. Оставляет засосы на шее, проходится по груди, вырисовывая там какие-то замысловатые круги, пропускает между пальцев сосочки, то потирая их, то пощипывая, то припадая к ним губами. Он управляет мной, заставляет делать то, что хочет. Я и сама хочу…

Сквозь стон слышу громкий хлопок. Входная дверь!

–Мама,– сердце испуганно колотится в груди.

–У нас закрыто на замок,– не останавливается этот бесстыдник и на секунду, а я вынуждена зажать рот рукой, потому что… боже!– Давай, Маш. Моя хорошая, моя сладкая…

Кажется, возвращение мамы добавляет остроты моменту, и мы оба взрываемся, как чёртовы вулканы. Перед глазами искрят звёздочки, собственного тела совсем не чувствую.

–Маш, ты дома?– раздаётся голос с той стороны двери. Дёргается ручка.

Меня окатывает кипятком, а Дима жестко двигается во мне. Снова. Чёрт побери, мой ненасытный демон!

Толчок! Ещё! Всё быстрее и ритмичнее, пока я не превращаюсь в вязкую вату в его умелых руках.

–Да, мам! Я занимаюсь!

–Сексом,– шепчет на ухо Сотников, а я тут же заливаюсь краской.– Проклятье, Савельева. Разрыв шаблонов.

Раздаётся шум удаляющихся шагов. Свободно выдыхаю. В то время как Дима на достигнутом не останавливается. Покрывает поцелуями мою шею и плечи, постепенно спускаясь всё ниже и ниже.

–Дим, тебе пора.

–Не,– снова поцелуй и на этот раз я выгибаюсь в спине.– Поднимись ко мне, а? Нужно слышать твой голос.

–Маньяк,– шиплю сквозь зубы.

–Всё потому, что я тебя… хочу.

Лежим в полубессознательном состоянии, наслаждаясь редкими минутами спокойствия. Между нами всё горит страшным грешным пожаром. Страшно, что огонь однажды потухнет. А это ведь нормально – потухать. Мы живём в реальном мире, где пламя не бывает вечным. Я правда боюсь. Но понимаю, что переживу и разрыв. Наверное, изначально внушила себе, что иначе быть не может. Он – Сотня, а я Маша. Долго и счастливо слоган другой сказки.

–Чёрт побери, мне с тобой хорошо даже сейчас,– неожиданно произнёс Дима, совсем меня смутив.– Без секса.

–Стареете батюшка. Умей ты любить, сказала бы, что совершенно спятил по мне.

Молчим. Дима гладит меня по волосам, а я рисую пальчиками узоры на его груди.

Хорошо. Нам действительно хорошо вместе.

–Научи меня любить.

Именно теперь я поняла, что дороги назад нет. Сотников утягивает меня в чёртов Ад!

Маша

Ничто в этом мире не предвещало беды.

Тёплое субботнее утро, полдень. Осень в Петербурге тоже умеет радовать. Если бы не нужно было писать статью, то непременно бы выбралась на улицу. А так придётся довольствоваться завтраком в компании мамы и идти вкалывать на благо отечественной журналистики.

Несмотря на то, что Дима ушёл от меня глубокой ночью, чувствую себя отдохнувшей, выспавшейся после первой учебной недели.

Наверное, мы встречаемся. Но я предпочитаю лишний раз не думать обо мне и Сотникове.

Между нами всё странно до невероятной степени. Как будто книжка на древнем языке, который в современном мире никому не известен.

Отношения с Сотней развиваются слишком стремительно, словно мы куда-то сильно торопимся. И это очень страшно. Любить человека, с которым изначально нам не по пути.

Но сегодняшнее утро прекрасное. Нет смысла загружать мозг бессмысленными вариантами развитий событий, каких может и не быть. Мама приготовила обалденные оладьи, а я достала из кладовки малиновое варенье, привезённое ещё летом от бабушки. Райское наслаждение. Кажется, могу съесть их сколько угодно. Впрочем, с этим заявлением я точно погорячилась. После шестой оладушки даже кофе с трудом допила.

–Маш,– мама нервно посмотрела на часы, словно ждала кого-то.– У меня к тебе очень серьёзный разговор.

Началось в колхозе утро! Вот и всадники апокалипсиса подкатили, будь они неладны. Серьёзный разговор и мама – это настоящий коктейль Молотова.

–Хорошо. Давай поговорим.

–Я думаю, что тебе ещё рано так серьёзно думать о парнях.

Подавилась кофе, принявшись кашлять, словно при тяжелой форме бронхита. Какого фига, мама? Надеюсь, о сексе и прочем мы болтать не станем. Не потяну.

Рано, ага. Некоторые скажут наоборот – поздно. Засиделась ты в девках, Савельева. Большинство моих однокурсниц с девственностью распрощались, если не в выпускном классе, так на первом курсе универа точно. Одна я четыре года своего супергероя ждала.

Ох, мама! Нормально же общались, что сейчас началось?

–Не волнуйся, я думаю о них исключительно легко.

–Можно без твоего сарказма обойтись? Всё шутки шутишь.

Недолго продержался наш хрупкий мир. Но рано или поздно, баланс должен был пошатнуться. Мы с маменькой по-другому просто не умеем. Две равноценные стихии, способные разрушить друг друга.

–Ага, шучу.

До последнего не хочется заканчивать такое хорошее утро эпической бытовой ссорой, но кому надо моё желание? Кажется, мама твёрдо решила идти до победного конца.

–Маша!– сорвалась на крик родительница.– Этот твой… парень… ничем хорошим у вас не закончится. Бросит тебя с ребёнком, так и знай! Или хочешь мою судьбу повторить? Не терпится?

Оу, вот это у неё накипело. С другой стороны, только полный идиот не догадался бы, чем мы там с Димой занимаемся.

Мама переживает – логично.

–Мам, прекрати, пожалуйста. Как думаешь, мне дома сидеть и никуда не ходить? Ты мне летом мозг пилила. Занимайся, учи, а то будешь никем. Я уже взрослая, пойми. И представляешь, хочется встречаться с парнем, да. Мне двадцать лет.

Бесит.

Конечно, я понимала, что рано или поздно, но мама раскроет наши с Димой отношения. Только всё как-то неожиданно.

Наверное, всё дело в Диме. Будь там обычный парень, мама бы сильно не злилась. Но ведь Сотня из богатой и обеспеченной семьи. Из тех, кто легко идёт по жизни. Как и мой проклятый папаша. Но почему я вдруг должна наступить на её грабли? У меня свои есть.

–Двадцать лет! Взрослой себя почувствовала?

–Мам, если ты забыла – я совершеннолетняя уже несколько лет как.