На утреннике у одного из танцующих спросили: «Что было до твоего рождения?» Тот перестал танцевать, снял с лица серпантин, подумал и ответил: «Серая пустота. Ни вещей, ни теней, ни верха, ни низа. Только ровный свет без источника — мягкий, мутный, подернутый легким туманом. Дымка. И среди этой бескрайней серой пустоты иногда раздавался голос, непонятно откуда доносящийся. Он произносил одно только слово — „Родина“. Больше не было ничего».

Серая, светлая пустота, не имеющая ни границ, ни пределов. Бездонная, бескрайняя, бесконечно простирающаяся вверх и вниз, вперед и назад, во все стороны. В этой пустоте подвешена коробочка, размером с обычную комнату. Стены, пол и потолок сделаны из тонкой белой бумаги. Непонятно, как то, что находится в комнате, не проваливается сквозь пол. Видимо, бумага все же очень плотная.

В комнате люди и вещи. Видно, семья отдыхает. Человек лет восьмидесяти сидит на диване с книгой и читает вслух роман Шарлотты Бронте «Джейн Эйр». Женщина лет семидесяти вяжет, посматривая сквозь стекла очков на экранчик небольшого телевизора — там девушка и юноша кружатся на коньках, выписывая замысловатые фигуры на льду. Мужчина лет сорока внимательно следит за их танцем, неторопливо прочищая свою курительную трубку. Женщина лет тридцати кормит грудью пятимесячного младенца. Юноша лет семнадцати стоит на пороге, повернувшись спиной к семье, с хмурым лицом глядя в серую, светлую пустоту. Девушка лет четырнадцати в полупрозрачной ночной рубашке лежит на кровати и, улыбаясь, смотрит в потолок. Девочка лет девяти сидит за столом. Мальчик лет четырех, одетый в желтую пижаму, катает по полу игрушечный поезд. Вроде все в сборе, а я-то где? Куда я-то подевался?

По весне-то спится сладко в крепдешиновом пенсне,

И во сне поет лошадка на сосне.

Даже если кто-то скажет: «Котик! Микроогород!»,

Он потом тебе расскажет, что за Овощ там нас ждет.

…«КОТИК! МИКРООГОРОД!»…

Зиккурат! Зиккурат!

Аккуратный зиккурат!

Оргию решили устроить в здании бывшей школы — стандартное здание: два одинаковых блока, соединенные стеклянным коридором.

На втором этаже второго блока имелись два больших зала с огромными окнами — бывший актовый зал и бывший зал для занятий физкультурой. Залы, в общем, сохранились хорошо, но все же кое-где проступали следы обветшания. В актовом зале, в углу, валялся золотой пионерский горн, за дощатой сценой стоял стыдливо сдвинутый туда белый бюст Ленина. В физкультурном зале, как и во всех физкультурных залах, лежали сложенные большими стопками кожаные маты, пылились шведские стенки и другие гимнастические тренажеры. Решено было сделать во всем здании ремонт. Бригада из Финляндии быстро справилась с задачей. В залы внесли огромные охапки свежих робких подснежников, которые все наполнили своим щемящим благоуханием. Других цветов не было. Актовый зал украсили знаменами: здесь были всякие — и советские парадные из красного бархата, и императорские штандарты, расшитые парчой, и российские шелковые, с золотыми кистями, и отмененные флаги бывших республик СССР и социалистических стран Европы и Азии, а также новые флаги этих государств. Были также старинные флаги — копии знамен и штандартов Наполеона. Бюст Ленина, скромно выглядывающий сбоку из-за занавеса, полностью увили орхидеями. Стены актового зала затянули красным бархатом, кое-где стояли большие живописные полотна — именно стояли, а не висели: как будто их только что закончили. Они источали запах масляной краски и скипидара. На одном из полотен король экзотического острова — толстый мулат в камзоле XVIII века, простирал руку над порослью крошечных манговых деревьев. За его спиной застенчиво улыбались восемь его обнаженных дочерей. На другом полотне хоккейный вратарь, облаченный в свои тяжеловесные доспехи, готовился оборонять ворота своей команды. Третья картина изображала девочку-фигуристку на коньках, в коротком платье, которая с испуганным и почтительным лицом склонялась над божьей коровкой, сидящей на кончике ее пальца. На льду, лезвиями коньков, было написано:

Улети на небо, принеси мне хлеба

Черного и белого, только не горелого.

Физкультурный зал оставили совершенно белым, пустым, без каких-либо украшений. Шведские стенки, тренажеры и маты — все осталось на своих местах. Здесь устроители ничего не прибавили от себя. Кроме простого дачного рассохшегося деревянного столика в углу, на котором стоял большой медный самовар с чаем. Там же горкой возвышались чашки для чаепития — все специально подобранные немного попорченными, с коричневыми трещинками, пересекающими иной раз синеватый цветок на фарфоровом боку чашки. Здесь же находилось серебряное блюдо с лимонами и хрустальная сахарница, наполненная кусковым сахаром. Под столиком десять железных ведер, наполненных холодной водой из святого источника. Кроме этой холодной воды, которую можно было черпать железными кружками, горячего чая, яблок и молока, налитого в хрустальные бокалы, не было никакой другой еды и других напитков. Не было алкоголя, никаких табачных изделий, а также никаких наркотиков — все участники оргии должны были быть трезвыми, чтобы не повредить эффекту оргиастической свежести.

Что касается музыки, то негромкая китайская музыка доносилась из-за белого шелкового занавеса, прикрывавшего вход в бывшую раздевалку. Эта музыка, в общем-то, ничем не отличалась от тех обычных неторопливых мелодий, которые звучат в китайских ресторанах.

В школьном вестибюле, в рамах были развешаны совершенно свежие медицинские свидетельства, удостоверяющие полное здоровье всех участников оргии, чтобы мысли о передающихся болезнях не внесли привкус мнительной горечи в сладость секса. Рядом со свидетельствами висели фотографии участников, снятые тогда, когда они еще были детьми, и все — на фоне моря.

Оргия началась в восемь часов утра. День был солнечный, как бывает в самом начале весны. Огромные окна открыли настежь, и солнце заливало оба зала, вспыхивая слепящими пятнами в золотых тазах, вазах, горнах.

Оргия всем понравилась. Некоторое время спустя хотели было устроить еще одну, такую же. Но одна из девушек уехала с родителями заграницу, и устроители сочли кощунством приглашать вместо нее другую. Повторить оргию можно было только в прежнем составе. Поэтому ее решили не повторять.

Прямо не знаю, что со мной случилось. Все спрашивают меня, а я не умею описать им свои ощущения. В прошлом году я перешел в пятый класс. Я учусь не очень хорошо, много троек. Но дело, конечно, не в этом. С какого-то времени стал совсем другим, чем был раньше. Первым это заметил мой одноклассник и друг Валера. «Что с тобой, Заек?» — спросил он меня однажды на перемене. Меня в школе зовут Зайком, потому что у меня щербинка между верхними передними зубами. Я рассказал ему, как было дело.