Тарталья прикрыл глаза, подавляя стон.

— Нам пора возвращаться в Барнс, — стараясь не обращать внимания на сосущий голод в желудке, заявил он. Было уже почти два часа дня, а у него с раннего утра маковой росинки во рту не было. Но пусть лучше муки голода, чем лишний час в обществе Кеннеди.

— Нет, я обязательно должен поесть, — безапелляционно возразил Кеннеди тоном человека, не привыкшего лишать себя обеда. — Уверен, Кэролин поймет, если мы слегка подзадержимся. Я знаю тут неподалеку один вполне сносный бар, где подают отличные закуски — тапас. Обед запишем в графу расходов, — присовокупил он, точно это решало все проблемы.

Он опять переключил скорость, и, сотрясаясь всеми внутренностями, машина отъехала от бровки тротуара.

Кэролин… Уже не в первый раз Кеннеди в разговоре небрежно называет Стил по имени. Создается впечатление, будто он делает это специально. Но и Стил тоже называла Кеннеди по имени; не исключено, что она с Кеннеди в теплых дружеских отношениях, причем давненько. Почему-то это еще сильнее разозлило Тарталью.

Тапас-бар располагался в ряду магазинчиков, фасадами смотрящих на Илинг-Грин. Кеннеди, очевидно, был здесь уважаемым клиентом, менеджер приветствовал его как близкого друга после долгой разлуки и предложил угоститься выпивкой за счет заведения. Злясь на себя, понимая, что ведет себя невежливо и недружелюбно, Тарталья все-таки настоял на своем желании пить только воду из-под крана, а Кеннеди согласился принять огромный бокал фирменного вина «Риоха». Тарталья иногда за обедом тоже с удовольствием пропускает стаканчик, но будь он проклят, если станет выпивать в компании Кеннеди! Пока они дожидались своих смешанных тапас, Тарталья сунулся в карман за сигаретой — успокоиться и заполнить паузу. Когда он выудил зажигалку и красную пачку «Мальборо», Кеннеди, улыбаясь, помотал головой и указал на маленькую табличку: «Не курить», висевшую как раз над головой Тартальи. Весь внутренне бурля и кипя, Тарталья сунул сигареты обратно и отпил воды. Странные какие-то здесь порядки! Ведь всем известно, испанцы обожают крепкий табачок — курят в любое время дня и ночи. Но в каждой нации есть свои пуритане. Такие таблички вскоре развесят повсюду, как только вступит в силу запрет на курение. Вот когда ханжам-болванам вроде Кеннеди наступит раздолье!

— Тебе разве не интересно мое мнение? — спросил Кеннеди.

— Очень интересно, — со всей возможной вежливостью откликнулся Тарталья. Что ж, можно и послушать. Стил услышит полный отчет, когда они вернутся в Барнс, и ему нужно подготовиться. — Я просто знаю, что вы, эксперты, не любители торопиться. Все тщательно обмозговываете и только потом выкладываете свое мнение.

Кеннеди с улыбкой откинулся на спинку стула:

— Это само собой. Сейчас у меня сложились лишь самые первые впечатления. Поверхностные. Однако могу изложить тебе свои спонтанные комментарии… возможно, они помогут тебе. Я всю ночь читал файлы, дело весьма занимательное. — Кеннеди многозначительно приподнял брови, словно ожидая согласных кивков и подбадривающих восклицаний.

Тарталья внутренне подобрался, готовясь к худшему:

— И что же ты обнаружил?

Кеннеди с шумом втянул воздух и некоторое время молчал, как бы всесторонне обдумывая ответ. Эту его привычку Тарталья помнил еще по прошлому разу. Она и тогда казалась ему наигранной, и сейчас смотрелась насквозь фальшивой, но он промолчал. Кеннеди, подавшись вперед, уложил локти на стол и сцепил перед собой руки:

— Так вот, места убийств, церкви, очень любопытны.

— А парковка? Как она тебе?

— Мое мнение — про нее лучше забыть. Она в схему не вписывается никак.

— Но Мэрион Спир погибла, упав с высоты, как и остальные. И парковка совсем рядом с тем местом, где убили Джемму Крамер. Хотя бы только поэтому смерть Спир требует самого пристального внимания.

— Но какой в том смысл? — пожал плечами Кеннеди.

— Я надеялся, на этот вопрос мне ответит доктор Кеннеди. Это ты ведь у нас с воображением.

— Ты имеешь в виду, с психологическим умением проникать в суть явлений, — улыбнулся Кеннеди. — Вспомни Золушку. Если туфелька не приходится впору, то, как ни старайся втиснуть в нее ногу, положение вещей не меняется.

Тарталья отвел глаза, борясь с соблазном вмазать Кеннеди от всей души. То, что психолог так категорически отмахивается от гибели Спир, вселяло в него новую надежду. Ведь в прошлый раз Кеннеди ошибся, так что все шансы за то, что ошибается он и теперь. Еще прежде, чем Тарталья услышал мнение доктора, он был твердо настроен продолжать расследование гибели Спир. Хотя бы для того, чтобы получить веские доказательства, что этот случай можно исключить из серии. Ему уже удалось раздобыть телефон матери Мэрион, и, что бы там ни плел Кеннеди, он позвонит ей, как только они вернутся в отдел. Тарталья только надеялся, что доктор не подложит ему свинью, убедив и Стил отказаться от расследования обстоятельств гибели Мэрион.

— Лично я считаю, что продолжать расследование очень даже стоит, — спокойно парировал он, твердо встречая взгляд Кеннеди. — Вот так.

— Нет и нет! — помотал тот головой. — Это все равно, что пытаться вбить квадратные колышки в круглые дырки. Не к чему попусту транжирить время.

Тарталья опять отвел взгляд, наблюдая, как менеджер за стойкой разгружает еду, забрав поднос у туповатого официанта. Сиди и слушай, приказал себе Тарталья, не лезь в споры. На этой стадии не стоит рисковать и развязывать Третью мировую войну. Менеджер уже спешил к ним, неся тарелки с разнообразными тапас.

— Давай вернемся к трем достоверным жертвам, — продолжил Кеннеди, вываливая себе в тарелку ветчину и больше половины горячих кальмаров в томатном соусе, не ожидая, пока Тарталья положит себе.

Проглотив огромную ложку закуски, Кеннеди объявил:

— Кальмары отменные! — И без перерыва продолжил: — Тот факт, что место убийства всех девушек — церкви, для нашего убийцы имеет особое значение. Давай так и называть его — Том. Хотя, разумеется, это не настоящее имя. — Он отправил в рот новую порцию кальмаров.

— А может, это часть его игры, как считаешь? Заманить девушек в церковь, внушить им, что они пройдут через некую религиозную церемонию?

Кеннеди попытался выговорить что-то, но рот у него был битком набит, и он только покачал головой. Наконец он высказался, правда несколько невнятно:

— Нет… думаю, церковь для него, вся ее обстановка… это нечто особое… понимаешь, что-то вроде «V» — знака победы… Уверен, он получил религиозное воспитание и богохульство доставляет ему наслаждение. Для него это некая лишь ему понятная шутка.

По мнению Тартальи, церкви Том выбирал оттого, что они рассеивали страх девушек, внушали им ложное чувство безопасности. Но и идея Кеннеди была не лишена интереса и вполне правдоподобна. Тарталья положил себе на тарелку несколько креветок в чесночном соусе и подождал, что скажет Кеннеди дальше.

— Итак, — продолжил Кеннеди, на секунду отвлекаясь от жевания, — мы должны спросить себя: а почему он выбрал именно этих девушек? Что сделало их такими уязвимыми? Почему именно они стали его жертвами?