— Так ей и надо, — подытожила Маша. — Я думаю, эта Катька потом нос к Ольге не совала.

— Да нет, — сказала Людмила, — она нашла какие-то до­воды, чтобы остаться подругой Ольги, объясняя, что боль­ше у нее никого нет, с кем она могла бы поделиться подроб­ностями своей несчастливой жизни. А потом Катя уехала в Америку, в русскую семью, чтобы стать горничной с изу­чением английского языка, который знала в совершенстве, это была ее педагогическая специальность. Ольга провожа­ла ее в аэропорту. Катя была в отчаянии, говоря, что не ждет от Америки ничего хорошего, но она туда хочет, поэтому, чтобы не хотеть, надо слетать туда, убедиться, что все плохо и вернуться.

— И вернулась? — спросил Галкин.

— Нет. От нее долго не было сведений, а потом она по­звонила Ольге и рассказала, что хозяин дома, где она была горничной, влюбился в нее, ушел от жены и от детей. Они живут в небольшом двухэтажном доме в штате Коннекти­кут, на берегу Атлантики. Катя ничего не делает, потому что муж хорошо зарабатывает, но она не ждет от своей жизни ничего хорошего, наоборот, постоянно ожидает удара судь­бы, поэтому два раза в неделю ездит к психоаналитику. Пси­хоаналитик тоже в нее влюбился, это очень плохо, но она вынуждена пойти ему навстречу, чтобы не стало еще хуже. А потом Катя исчезла навсегда, и Ольга уже ничего о ней не знает.

Галкин, дослушав, как-то сразу заскучал и поднялся:

— Пойду, а то Серега там без меня. Ему тоже отдохнуть надо.

— Иди, иди! — напутствовала его Маша. Потом долго и задумчиво глядела в окно. И вдруг встрепенулась.

— Постой, Людмила! А ведь ты мне как-то говорила, что у тебя школьная подруга в Америке живет.

— Ну и что? Мало ли кто в Америке живет. Ты что, дума­ешь, я про себя рассказывала? Вот чудачка! Со мной такого и быть не может. А если было бы, я что, стала бы рассказы­вать, что ли? Очень надо.

Действительно, Людмила о себе рассказывать не любит и не умеет.

А когда будто бы о ком-то другом, пусть даже и приду­манном, — ничего, получается. И, главное, не так трудно, как если бы о себе.

Одноклассница и подруга Катя существует, история тоже подлинная, а вот двоюродной сестры Ольги Витушанской у Людмилы нет, есть другая одноклассница, подруга с такой фамилией, которая Людмиле очень нравилась своей благо­звучностью.

История настоящая — и фамилия настоящая, соединя­ешь — все как в жизни.

— Однажды Ольга, которая, как вы знаете, работала стюардессой, нашла в салоне, когда все пассажиры вышли, записную книжку. Вернее, целый блокнот. Судя по пустой бутылке из-под коньяка, которая валялась тут же, Ольга сделала вывод, что кто-то забыл этот блокнот ввиду своего неадекватного состояния. Она хотела сдать блокнот в каме­ру хранения забытых вещей при аэропорте, но, пролистав его не из любопытства, а с целью получения какой-нибудь информации о владельце, увидела, что это дневник, при­чем личного характера. Ей стало неприятно от мысли, что кто-то посторонний будет заглядывать в чужие тайны, она решила сама отыскать того или ту, кому это принадлежит. Просматривая дома блокнот, ее захватило чтение, потому что она увидела там фамилии очень известных людей, теле­ведущих, актеров и бизнесменов.

— То есть он и сам знаменитость был, — догадалась Ма­ша.

— Не сам, а сама, было написано от женского лица.

— Ну сама. А как же Ольга твоя не вычислила? Знамени­тости не каждый день в самолете летают.

— Проблема была в том, — ответила Людмила, не отхо­дя от повествовательного слога, — что самолет этого рей­са был весь забит знаменитостями, которые возвращались с фестиваля в городе Ханты-Мансийске.

— Обычно люди, когда такой блокнот заводят, они пи­шут на первой странице данные, — мудро сообщил Гал­кин. — Или хотя бы телефон. Как раз на случай, если по­теряют.

— Нет, там не было данных. Зато было очень много со­кращений фамилий и названий фильмов, по которым труд­но было догадаться, кто именно стоит за ними. Были еще номера телефонов с инициалами. Но главное содержание заключалось в переживаниях этой женщины, которая, судя по всему, являлась актрисой, в письменных ее размышлени­ях о сложностях творческого процесса и трудностях знаме­нитой жизни, о желании скрыться в монастыре или на необитаемом острове.

— Охотно верю! — не поверила Маша. — Знаем, знаем. У кого суп жидкий, а у кого жемчуг мелкий. А перестань ее снимать, тут же взвоет. И кто она оказалась?

Но Людмила помнила закон литературы: ни в коем слу­чае нельзя раскрывать тайну раньше времени, чтобы не пропал интерес.

— Погоди, — сказала она. И продолжила: — Там было также осмысление личной жизни, но очень туманное, даже нельзя было понять, замужем она или нет. То упоминался какой-то Дмитрий, потом Сергей, потом опять Дмитрий. Ольга запуталась, потому что сначала женщина описыва­ла свои терзания, когда она изменила Дмитрию с Сергеем, а потом аналогичные муки, когда изменила Сергею с Дми­трием.

— Это были разные Сергеи и Дмитрии, — мудро хмык­нул Галкин.

— Возможно. Итак, Ольга пыталась понять по разным признакам, кто автор дневника, но это оказалось не под силу. Тогда она решила позвонить по одному из телефонов, где было имя «Антон Б.». Набрав номер, она спросила: «Это Антон Б.?» Мужской голос ей ответил очень грубо, что она сама «Б», а он Брудницкий, и чего она хочет? Ольга объясни­ла, что найден дневник, она хочет найти ту женщину, кото­рой он принадлежит. Антон спросил, а при чем тут он? Ольга ответила, что он отмечен в дневнике. Антон тут же взволно­вался и стал спрашивать, что там о нем написано. Ольга от­ветила, что ничего особенного, буквально только имя, бук­ва фамилии, телефон. И пометка: «Этот идиот ждет звонка. Подумать». При этом она оговорилась, что сама не разделяет мнение женщины, написавшей это, потому что не знает Ан­тона и не может проверить правильность этого утверждения, поэтому не несет ответственности за прямоту выражения. Антон спросил, есть ли еще записи про него. Ольга ответила, что есть, но она не может их прочитать в силу субъективно­го содержания. Тут Антон совсем взбеленился и потребовал привезти дневник ему. Ольга ответила, что не может этого сделать, она должна вернуть дневник владелице. А уж та, если захочет, сама ему покажет. Главное: не знает ли он, кто это может быть? Антон сказал, что не знает, но очень хочет узнать. И предложил за привезение к нему дневника тысячу долларов. Ольга отказалась.

Галкин дернулся и издал какой-то звук.

— Что? — иронично спросила его Маша. — Ты бы за ты­сячу и брата продал?

— У меня нет брата, — опроверг Галкин.

— Ну, значит, повезло ему, — сделала Маша неожидан­ный вывод. — Извини, Люд. И что?

— Ольга отказалась, тогда он предложил две тысячи дол­ларов и что приедет за дневником сам. Ольга отказалась вто­рично, Антон начал безобразно оскорблять ее и угрожать ей. Ольге пришлось оборвать этот бесплодный разговор.