– Сейчас мало кто из необычных ими пользуется, – продолжала Вайолет. – Наверное, считают, что они устарели. Считают, что это… Как же это называется?.. Нетрадиционный метод лечения! – Порывшись в другом кармане, она достала еще одну пуговицу цвета слоновой кости с тремя дырочками и обрывком розовой нитки. – А эта – для укрепления здоровья. Сколько на пуговице дырочек – столько раз ее можно использовать. Так что эту можно употребить три раза. На, возьми.

Иви смутилась.

– Ну что вы! Не стоит…

Вайолет затрясла головой.

– Возьми, я тебе говорю! В качестве извинения за мою болтовню.

Иви улыбнулась и с благодарностью сунула пуговицу в карман джинсов. Глядя на морщинистое лицо Вайолет, она задумалась: сколько же ей лет?

– Меня зовут Иви, а это мой брат Себ. Мы прибыли сюда не на ту распродажу, о которой вы говорили. Мы здесь, чтобы узнать все, что можно, о нашей бабушке. Много лет назад она тоже тут торговала.

Вайолет сумела-таки взять в руки чашку и сделала глоток.

– Может быть, я смогу вам помочь?

Себ наклонился поближе.

– Думаю, можете. Тогда ее звали Сильвия Ренч. Слышали?

Вайолет просияла.

– Сильвия! Не может быть! Клянусь моими нитками! Она вернулась? С ней все в порядке?

Иви вздохнула.

– Да, можно сказать, что все в порядке.

– Нам с Сильвией не суждено было стать подругами. Октавий Ренч, ее отец, не любил, когда его работники общались с его детьми. Это было не принято.

Иви вытянулась в струнку.

– Постойте… Вы работали на нашего прадедушку? Так значит, Ренчи торговали пуговицами?

Вайолет хмыкнула.

– Октавий Ренч занимался пуговицами? Нет, что вы! А я только потом получила право торговать пуговицами. Сначала, когда я приняла перчатку, то стала разведчиком. Это был самый простой способ подняться по карьерной лестнице. Многие работали разведчиками для крупных фирм. Я выбрала Ренчей, потому что они хорошо платили и разрешали оставлять себе то, что им не пригодилось. Октавий никогда не интересовался пуговицами, он считал их совершенно бесполезными.

– Вы помните, когда в последний раз видели нашу бабушку? – спросил Себ.

– Конечно, помню! Мне не раз пришлось отвечать на вопросы подземной стражи. Это было в шестьдесят девятом году, в Двенадцатую ночь… За несколько часов до начала Великой битвы. Я как раз принесла в особняк Ренчей очередную партию необычных предметов. Мы с Сильвией встретились, когда я уже уходила. – Она зябко передернула плечами, очки у нее сползли на кончик носа. – Жутковатый был у них дом, мне там всегда было не по себе. Если честно, я даже рада, что он исчез.

Иви решила, что она ослышалась.

– Извините, как это… исчез?

– Ренчи всегда были очень скрытными. Никому не доверяли, поэтому и построили свой особняк из необычного кирпича – чтобы никто из посторонних не мог его найти. Необычные кирпичи способны перемещаться, поэтому дом все время оказывался на новом месте. – Вайолет сделала еще глоток. – Только члены семьи знали, где потайной вход. Каждый раз, когда я приходила с партией необычного товара, меня провожали внутрь с завязанными глазами. Иногда это была Сильвия. Так мы и подружились.

– А вы знаете, почему бабушка в ту ночь исчезла? – спросила Иви.

Вайолет покачала головой, с тревогой озираясь по сторонам.

– Нет, не знаю, – шепнула она. – Но я рада, что с ней все в порядке.

Иви повернулась к брату, широко распахнув глаза.

– А как же особняк? Ведь в нем мы, может быть, найдем ответы!

– После Двенадцатой ночи 1969 года его никто не видел, – сказала Вайолет. – Подземная стража искала его много лет, но даже им пришлось сдаться.

Иви догадывалась, кто занимался поисками. Смоукхарт.

– Дом был построен так, что любой член семьи с легкостью мог его найти. Вероятно, вы двое тоже могли бы. А почему вы не спросите у Сильвии?

– Она всё забыла, – сказал Себ, подперев ладонью щеку.

Не всё, – подумала Иви. Память к бабушке постепенно возвращается, только воспоминания пока смутные. Она пыталась вспомнить, что именно говорила бабушка. Женщина с печальными голубыми глазами, звук воды…

– А можно взглянуть на карту Лундинора? – спросила она. – Кажется, у меня есть идея.

Вайолет оживилась.

– В центре города, рядом с цветоперьевой почтой, есть уличная карта. Правда, я не знаю, не устарела ли она.

Иви повернулась к брату.

– Пойдем, у нас мало времени.

– Постойте! Хочу сказать вам еще кое-что… – Вайолет понизила голос. – Сильвия была мне почти подругой, но здесь мало кто скажет о ней доброе слово. Особенно сейчас. В последнее время подземная стража лютует. Ходят слухи, будто Гильдия Падших… – Она осеклась и покачала головой. – Ладно, будем считать, что это всего лишь жуткие слухи. О том, что даже важных торговцев заставит держать язык за зубами.

– Уличный колокол сказал, что здесь нужно повернуть налево, – напомнила Иви, поворачивая за угол. Себ шагал рядом, а Вэлиан следовал за ними как тень.

Они вышли на вымощенную булыжником площадь. За столиками уличных кафе торговцы лениво потягивали шипучие напитки. Наверняка «Пунш-сто», догадалась Иви. Посреди площади возвышалась высокая башня из кирпича с круглыми отверстиями в стенах.

– Похоже, это и есть цветоперьевая почта.

Себ вытянул шею.

– У нее такой вид, будто она вот-вот рухнет.

Иви посмотрела на крышу: черепица подрагивала и наезжала одна на другую, а из дымохода вылетали сотни разноцветных перьев.

Вэлиан пробурчал:

– Да, здание довольно ветхое, и смотритель под стать. Его зовут Алберт Меррибус, он чуть ли не полвека руководит почтовой службой. Карта с другой стороны.

Они подошли ближе, и Иви услышала шорох и скрип кирпичей, как будто они находились в постоянном движении. Какой-то необычный подошел к башне и сунул руку в одно из отверстий-окошек. Достал перо и что-то написал в воздухе. Как только он закончил, перо вернулось обратно в темное окошко.

Иви снова и снова возвращалась к тому, что удалось вспомнить бабушке Сильвии. Нужно как следует изучить карту, это может помочь. Ведь сейчас ее родители… Нет, об этом даже думать нельзя. И тут она услышала громкие детские голоса.

– Давай швыряй в него. Спорим, ты не попадешь в третью справа?

– Не попаду? Смотри!