ведущему оператору слегка увеличить продолжительность транса партнёра. Не навсегда, но если долго упражняться, то эффект перманентным становится. Правда, это только с золотыми румбами работает.

— А! — сообразил я. — Лев что-то такое говорил!

— Он с Александром Петровичем занимается, а я с Витей. На кафедре много с четвёртого витка среди вторых номеров.

Выражение «второй номер» меня покоробило, и я заметил:

— Надо и собственные способности развивать.

— Вот я и решила с алхимической печи начать. У меня с тепловой энергией только всё хорошо, остальное еле вытягиваю. Я же пирокинетик, слышал?

— Да, говорил кто-то.

— Спасибо, Петя! — Лия поднялась с лавочки и протянула руку. — Я начну практиковаться, а если что — к тебе за советом обращусь. Хорошо?

— Конечно! Буду рад помочь.

Девчонка убежала, а я вздохнул и вышел в вестибюль.

— Ты смотри, — ткнул Николай локтем в бок напарника. — Этот интеллигент и в самом деле с ней только поговорил.

— Безнадёжный случай! — вынес вердикт Валентин и спросил: — Что, заняться нечем?

Я кивнул.

— На обход сходи тогда, — попросил Николай. — Сможешь?

— Легко. А куда?

— Глянь поэтажные планы эвакуации, служебные коридоры синей линией отмечены. Если кого там встретишь, гони в шею. А то, понимаешь, повадились курить, паразиты!

— Сделаю.

Я ушёл в дежурку и принялся изучать схемы, начерченные на свёрнутых в рулоны листах. Насколько сумел понять, служебные переходы предназначались для эвакуации в случае пожара и прочих чрезвычайных происшествий, а ещё сообразил, что со своим обещанием однозначно погорячился, поскольку в нашу зону ответственности попадало не только всё левое крыло, но и башня в тринадцать этажей высотой.

Ёлки, мне тут бродить до конца дня, и это если не заблужусь в переходах, коридорах и лестницах!

Но заняться в любом случае было нечем, нацепил на рукав красную повязку, взял у Николая мастер-ключ и уточнил:

— А с нарушителями что делать? Задерживать?

— Да брось! — махнул рукой Валентин. — Если только за порчей имущества какого поганца застанешь, а так попугай и отпусти.

— Главное не переусердствуй. Чтоб без драк и увечий! Понял? И заодно дежурных по этажу проверь, пусть не расслабляются и бдят!

— Сделаю, — кивнул я, с превеликим удовольствием воздержавшись от уставного «так точно».

Лишнюю работу ногам решил не давать, вызвал лифт и поднялся на нём на верхний тринадцатый этаж. Пешком, наверное, попал бы туда даже быстрее — очень уж много остановок случилось по пути.

В башне я надолго не задержался, сразу спустился на четыре этажа, а там перешёл в левое крыло и начал плутать в поисках входа в служебный коридор; пришлось даже у дежурного на этот счёт справляться. Старшекурсник с красной нарукавной повязкой закатил глаза, но упрямиться не стал и отвёл к неприметному закутку, мимо которого я уже проходил никак не меньше двух раз. Мастер-ключ подошёл к замку, дальше — погружённый в густой полумрак коридор: горевшие в вполнакала лампы аварийного освещения много света не давали, да и развешаны были на приличном удалении друг от друга. Но нужный поворот я пропустил вовсе не из-за темноты, просто задумался и опомнился, лишь когда за очередной дверью обнаружилась центральная лестница, чьи пролёты опоясывали обрешеченную лифтовую шахту.

Тогда вернулся в нашу зону ответственности, чтобы немного погодя отыскать выход в коридор общего пользования и спуск на восьмой этаж. Так дальше и двинулся. Иногда в служебных помещениях попадались забитые окурками банки, иногда слышался быстрый топоток удаляющихся шагов. Раз заметил тёмные фигуры и рявкнул: «Облава!», те со всех ног припустили прочь.

Отыскались и выходы на боковую лестницу, располагавшиеся лишь на чётных этажах. Все эти переходы использовались студентами в качестве курилок, и вот тут уж никто убегать не пытался, курильщиков приходилось выгонять чуть ли не пинками. Ещё и возмущались, засранцы!

Я даже заподозрил, что вахтёры меня попросту разыграли, но и плевать — во всём должен быть порядок. А то надымили, понимаешь…

На третьем этаже прямого перехода не было, пришлось идти в обход, вот там-то и наткнулся на троицу студентов. Парочка приятелей Кости Северянина — крепкий малый с бугристым лицом и задиристый коротышка, — зажали в угол тощего волосатика и что-то угрожающе ему втолковывали. На звук распахнувшейся двери они даже не соизволили оглянуться.

— Нарушаем? — поинтересовался я, попытавшись скопировать интонации старшины Ревеня.

Получилось не слишком похоже, да только хулиганов проняло и так. Они резко обернулись, а их жертва прошмыгнула к двери, но я выставил перед собой руку.

— Погоди.

Этого типа я узнал: именно он сидел на первом ряду на лекции по психологии, с которой меня выставили за болтовню. Я узнал его, а хулиганы — меня; коротышка Панкрат даже растопырил пальцы.

— Тебе чего надо вообще? Вали отсюда, пока цел!

— Ты ничего не перепутал, малыш? — усмехнулся я в ответ и постучал себя по нарукавной повязке. — Глаза разуй!

— А-а-а! — протянул второй. — Шпик! — И вдруг предложил: — А слабо один на один на кулачках?

Мне уже довелось помять его в первый день учёбы, но напомнить об этом не успел: патлатый предпринял очередную попытку прорваться к двери. Так же молча он попробовал протиснуться между мной и стеной, пришлось даже упереться ему в грудь ладонь.

— Да стой ты! — потребовал я. — Смотри, если заявишь на этих уродов, у них большие проблемы будут.

— Только вякни, Гоша! — быстро произнёс Панкрат.

— Георгий! — обратился я к студенту. — Если они у тебя деньги забирали — это грабёж. А если угрозами вымогали — это и под разбой подвести можно. Заявишь — сядут, как миленькие. Из института так уж точно вылетят.

Крепыш усмехнулся.

— Красиво лепишь, легавый!

Гоша ссутулился и на миг показалось, будто удалось до него достучаться, но нет — парень неожиданно резко подался вперёд, проскочил мимо меня и юркнул в дверь, только его и видели.

Панкрат расхохотался, его приятель с ухмылкой предложил:

— Ну что — на кулачках? Без сверхсил, а?

Я повернулся к коротышке и спросил:

— Он это серьёзно?

Взгляд крепыша скакнул с меня на приятеля, и тогда я пнул ему по щиколотке. Полуботинок угодил носком по кости, и парень со вскриком дёрнулся, открылся и пропустил крюк в челюсть. Хлоп! — и уже сидит на полу, башкой мотает. Чистый нокаут!

Глаза Панкрата округлились, и он заблажил:

— Совсем, что ли? Да я, да мы… Да мы на тебя заявим!

Угроза вовсе не была пустым сотрясанием воздухе, но в таких делах никак нельзя выказывать растерянности и тем более страха — это я знал наверняка и потому беспечно пожал плечами.

— Сейчас по итогам обхода заявлю, что помешал двум неизвестным