И вроде бы ничего обидного, все по сути, но становится неприятно. Ладно, ладно, обойдусь без подсказок, сама знаю, что надо уйти.

— Оля, останься, пожалуйста, — избегая очередной попытки оставить на нем след от помады, просит Фрол.

— Все отчеты, что вы просили, у вас на столе, — киваю на папки, избегая смотреть на него.

Открыв дверь, выхожу в коридор. Но недостаточно быстро, до моего слуха успевает донестись пара фраз.

— Мне кажется, мы уже все сказали друг другу.

— Ну не злись, пожалуйста. Да, я погорячилась, признаю, но… — кокетливо заверяет его блондинка. — Фрол, я просто взяла паузу, чтобы подумать. Померила шубку, которую в прошлом году мне подарил папа, и поняла, что ты был прав. Новая шубка не стоит того, чтобы ссориться. Тем более что ты умеешь согреть меня так, что…

Закрываю дверь.

Выдыхаю.

И иду к Марье Ивановне за конфетами.

Мне даже просить не приходится. Только я захожу в кабинет, Марья Ивановна достает из тумбочки новую коробку конфет и вскрывает ее, приговаривая:

— Когда-то я тоже выходила из кабинета директора сама не своя…

Под воспоминания начальницы я успеваю заварить себе чай, убедиться в зеркале, что выгляжу как обычно, и прочитать несколько новостей в интернете.

— У тебя хорошие задатки, чтобы стать успешным главным бухгалтером, — подводит итог своего рассказа Марья Ивановна. — Опыт есть, работу ты знаешь, усидчивость тоже имеется, болтаешь немного, внимательно слушаешь.

Мне становится неудобно за незаслуженную похвалу, и я отвлекаюсь от интернета. Но слышу не только голос своей начальницы, которая рисует отнюдь не радужные для меня перспективы, но и отчетливый звук каблуков. То, что это Мира, я понимаю еще до того, как шлейф ее духов проникает через приоткрытую дверь.

Звук шагов раздается от кабинета директора. Шаги замедляются у кабинета менеджеров, слышатся женские голоса, а после шаги возобновляются и становятся громче. У нашего кабинета они снова стихают, а спустя пару секунд дверь распахивается.

— Здравствуйте, девушки, — блондинка растягивает улыбку на нас обеих и опережает Марью Ивановну, которая в бухгалтерии посторонних не переносит. — Я заходила к своему Фролу…

Она делает паузу, чтобы мы успели принять информацию к сведению, но брови Марьи Ивановны по-прежнему сурово сдвинуты к переносице. Еще бы! Мало того, что посторонний человек в кабинете, так еще и шел не к тому адресату!

Улыбка блондинки становится еще миловидней, мне даже мерещится смущенный румянец: мол, не хотела намекать на личные отношения с вашим боссом, так, само сорвалось с языка. И я бы, возможно, даже поверила. Но есть у меня подозрения, что те же слова она говорила девчонкам в другом кабинете. Ну и что она не случайно вертит в руках губную помаду.

А на ее губах помады уже действительно нет.

— Не подскажете, где здесь дамская комната? — небрежно помахивает тюбиком помады блондинка.

Я молчу, в полной уверенности, что путь ей наверняка уже подсказали, а Марья Ивановна, не скрывая разочарования, что ее отвлекают от чая по пустякам, холодно ставит в известность:

— Дамской нет. Есть совмещенная. Если вам такое подходит, это в другом крыле, пятая дверь.

— Благодарю, — блондинка одаривает нас прощальной улыбкой и наконец удаляется.

— Интересно, — ворчит Марья Ивановна, — зачем ей такая большая сумка, если там нет даже зеркальца?

Реплика остается без комментария.

Сложно не заметить внушительную сумку на плече девушки. Так же сложно не обратить внимания, насколько девушка симпатичная, яркая и «упакованная». Миловидное личико, длинные волосы цвета платины, модный маникюр, макияж, а не просто взмах кисточкой с пудрой. Ресницы как веера, фигура подчеркнута облегающим красным платьем, а еще натуральная шубка.

Впечатляет, что и сказать.

Такие девушки не ходят по улицам. И вряд ли бывают одни. И обычно именно их видишь с состоятельными мужчинами.

У меня нет комплексов по поводу внешности, я за все благодарна маме и папе. Открыто признаю, что Катерина красивей меня. Но меня это никогда не давило, не напрягало, у нас у каждой свой вкус, свое пространство, свои мужчины, симпатии. Нам вместе не тесно.

А если бы меня поставили рядом с Мирой, сомневаюсь, что меня бы хоть кто-то заметил.

Я никогда не смогу вести себя так, будто у меня за плечами есть как минимум одно королевство.

И теперь, видя, какие девушки нравятся Фролу…

Наверное, брат был прав — это не тот уровень.

Я так глубоко задумываюсь, что на очередные шаги в коридоре не обращаю внимания.

— Оля, — окликает меня мужской голос.

Повернувшись к двери, замечаю свое новое руководство. От цепкого взгляда хочется спрятаться за спину Марьи Ивановны, и безумно жаль, что она сидит напротив меня.

— У меня возникли кое-какие вопросы по ведомостям, — говорит Фрол. — Минут через пять зайдите, пожалуйста, ко мне в кабинет.

Сказав это, он удаляется в том же направлении, что и Мира, но я успеваю заметить на вороте его светлой рубашки след от губной помады.

— Может, мне пройтись? — без особой охоты после стольких конфет предлагает Марья Ивановна.

Но я качаю головой.

Понятно, что наш разговор с Фролом еще не окончен, и лучше уж сразу, а не мучиться, строить догадки и мысленно представлять, что скажет он и что скажу я, когда мы пересечемся в следующий раз.

Выясним все. И поставим на этом точку.

Пять минут — слишком мало, чтобы продумать и подобрать правильные слова. Но достаточно, чтобы определиться с решением. Да и шеф отсутствовал дольше. Поэтому, едва он возвращается в свой кабинет, я поднимаюсь и иду за ним следом.

К неудовольствию менеджеров, которые сегодня полируют своими шагами полы в коридоре. И с надеждой Марьи Ивановны, что я отстою честь бухгалтерии.

У меня, правда, планы куда скромнее. Тут бы себя отстоять.

***

Первое, что я понимаю, когда вхожу в кабинет — шеф явно не в духе. Он стоит у окна, и медленно поворачивается на стук. Не знаю, как блондинке удалось прикоснуться к нему и спокойно уйти, потому что взглядом мужчины можно превращать людей в ледяные скульптуры.

Да и сам он как статуя — плечи расправлены, черные брюки, которые сидят на нем идеально, белоснежная рубашка, которая…

Так, стоп!

Белоснежная?

Он небрежным жестом поправляет свой воротник, и я, проследив за его пальцами, убеждаюсь, что на нем нет ни следов от помады, ни следов от воды.

— Вызывали? — напоминаю о цели своего визита.