– Твоя речь прямо-таки сотворила чудо! Всего несколькими словами ты, возможно, навсегда изменила её жизнь. Жаль, я не повстречал тебя в юности. Мне бы тоже не помешало услышать такие вдохновляющие…

Неожиданно зеркало позади них засветилось. Сияние становилось всё ярче и ярче, и вот уже их будто залило солнечным светом. Фрогги и девочка заслонили глаза ладонями, глядя на необычайное явление.

– В чём дело? – спросил он.

– Не знаю. Никогда не видела, чтобы зеркала так себя вели!

Тут из зеркала вылетели лучи света и словно ленты обвили запястья, лодыжки и талию девочки. Светящийся поток притягивал её все ближе и ближе к зеркалу, пока её тело не прижало к стеклу. Фрогги думал, что дальше ей не пройти, но девочка просочилась сквозь зеркало, словно оно было пеленой воды. Оказавшись снаружи, она упала на пол, и свечение погасло. Фрогги попытался пролезть следом, но стекло между мирами снова стало непроницаемым.

– Ты по ту сторону! – воскликнул Фрогги. – Ты свободна!

– Но как? – изумлённо проговорила девочка. – Что разрушило проклятие?

Фрогги задумался, но он тоже не знал ответа. Ему в голову пришло лишь одно возможное объяснение.

– Может, женщина была права? Чтобы освободиться из зеркала самому, нужно сперва освободить другого?

Девочка медленно поднялась на ноги, но, когда она повернулась к зеркалу, она уже не была маленькой. Перед Фрогги стояла красивая женщина средних лет с длинными волосами цвета воронова крыла.

– Я теперь гораздо старше, – сказала она. – Как так вышло?

– Должно быть, в этом возрасте ты оказалась в зеркале, – догадался Фрогги. – И чем дольше ты там находилась в плену, тем сильнее молодела, превращаясь в маленькую девочку.

Женщина разглядывала своё отражение и вдруг встрепенулась. Она посмотрела себе в глаза так, словно увидела давно потерянного друга. Неожиданно на неё нахлынули воспоминания, и её память, так долго пребывавшая во мраке забвения, озарилась светом.

– Я помню. Я помню, где родилась, помню, где выросла, помню все места, где я жила, помню лица своих близких… и помню своё имя.

– Как же тебя зовут? – спросил Фрогги.

– Эвли, – выдохнула женщина.

На неё тут же накатило чувство стыда. В ней бушевало столько эмоций, что ей даже пришлось присесть на стул.

– Почему ты грустишь? Ведь сейчас наоборот нужно радоваться.

– Потому что это не единственное моё имя, – ответила Эвли.

Она встала и принялась расхаживать по дому, вспоминая обо всех своих деяниях, которые сейчас проносились перед глазами, словно кадры фильма.

– В юности меня похитила злая колдунья и сделала своей рабыней. Я любила одного юношу по имени Мира, и он пытался меня спасти. Но Колдунья поймала его и в наказание заточила в волшебное зеркало. Я была безутешна от горя, и у меня родился план, как спастись. Я отравила Колдунью и, взяв с собой зеркало с Мирой, сбежала из её замка в лес. Тогда-то я и приняла решение, которое превратило меня в чудовище…

Фрогги рассмеялся.

– Мне в это с трудом верится.

– Нет, это правда, – сказала Эвли. – Я так горевала из-за участи Миры, что попросила ведьму вырезать сердце у меня из груди и превратить его в камень. Боль ушла, но от этого я стала безрассудной, безжалостной и жестокой женщиной. И остаток своей бессердечной жизни я посвятила попыткам вызволить Миру из зеркала. Я вышла замуж за короля в надежде воспользоваться его властью и влиянием и пыталась убить свою падчерицу. Все об этом узнали и возненавидели меня, и во всех королевствах меня стали называть Злой королевой…

При звуке этого имени Фрогги должна была пробрать дрожь, но он не ощутил ничего. Историю жизни Эвли он слушал будто впервые и даже не догадывался, что участвовал в некоторых событиях.

– Годы спустя я попыталась освободить Миру с помощью Заклинания желаний. Но к тому времени как мне удалось собрать все нужные предметы, Мира превратился в отражение. Когда я вызволила его из зеркала, он прожил лишь мгновение, а потом умер у меня на руках. В замке, где это случилось, шла битва. Солдаты окружили замок и палили из пушек. Стены рушились на глазах. Волшебное зеркало упало на меня сверху, и с тех самых пор я была в нём заточена.

Эвли закрыла глаза и заплакала, будто бы страшась неизбежного конца истории.

– А что сталось с твоим сердцем? – спросил Фрогги. – Оно по-прежнему каменное?

Эвли прижала руку к груди и ахнула.

– Нет, я чувствую, как оно бьётся! Но как это возможно? Что за магия способна оживить сердце?

– Очень даже возможно, – улыбнулся Фрогги. – Это называется второй шанс. Ты страдала целую вечность, и зеркало даровало тебе возможность начать жизнь с чистого листа.

– Я не заслуживаю второго шанса. – Эвли покачала головой. – Я столько боли причинила людям за всю жизнь, что должна до конца дней своих сидеть в темнице.

– Тогда, быть может, это шанс искупить свою вину? – предположил Фрогги. – Тебе не удалось спасти Миру, было слишком поздно, но это не значит, что нельзя вызволить других. Людям, которых пленило зеркало, не помешали бы твои советы.

– Но почему я? – спросила Эвли. – Наверняка найдутся более подходящие люди вместо злой королевы.

– А может, и нет. Может, тебе суждено было пройти через боль и страдания, чтобы спасти других от их собственных мук. Возможно, Злая королева – это лишь одна глава в твоей жизни, а не целая история. Возможно, для тебя уготована иная судьба, чем та, что ты видишь.

Эвли задумалась над словами Фрогги, и на глаза ей навернулись слёзы. Сложно было принять доброту от мира, который, как она думала, был жесток.

– Мне нужно последовать собственному совету и перестать горевать из-за того, что мне не под силу изменить. Спасибо, что был со мной рядом. Я бы очень хотела и дальше искать с тобой твоих друзей, но по эту сторону зеркала от меня будет мало толку. Удачи тебе, кто бы ты ни был.

Эвли поцеловала зеркало в том месте, где у отражения Фрогги была щека, и вышла из дома, навстречу новой жизни. Оставшись в одиночестве, Фрогги отвернулся от зеркала и отправился бродить по непроглядной темноте зазеркалья.

– Какая хорошая женщина, – пробормотал он себе под нос. – Интересно, о каких друзьях она говорила…

Коннер и его друзья слышали всё, что происходило снаружи между ведьмами и военными. Страшно было осознавать, что Алекс стояла там под прицелом, и совсем невыносимо было понимать, что помочь сестре никак нельзя. Коннер бился в железных тисках, пока всё тело не покрылось синяками, но прутья держали его намертво.