Ему вдруг ужасно захотелось избавиться от этой антипризмы. Она внушала чувство брезгливого ужаса, которое он испытал бы, окажись сейчас на столе открытый пузырек с вирусом оспы.

— Вадим, что вы собираетесь делать с этой антипризмой? — спросила Вероника. — Ведь очевидно, что здесь ее держать нельзя — после того, что произошло с людьми.

— А что я могу с ней сделать? К тому же она не должна быть слишком опасной: судя по отчету, ее воздействие сводится к минимуму при воздействии кварца, из которого как раз сделан этот контейнер, а побочные эффекты возникают после долгого нахождения вблизи. Не думаю, что проведу с ней столько времени!

Виктор в недоумении посмотрел на него:

— Что вы хотите этим сказать?

— Лишин предоставил нам точные координаты места на Холат-Сяхыл, где наблюдались странные явления, и дал доступ вот к этому, — он показал на антипризму. — Упоминаемый в отчете доктор Соловьев был против решения извлекать ее из инсталляции. Полагаю, что намек ясен: Лишин хочет, чтобы мы вернули антипризму на место.

Вероника посмотрела на него с сомнением:

— А вам не кажется, Вадим, что у вас разыгралось воображение?

Он улыбнулся:

— Возможно, но я так чувствую.

— Если он хочет именно этого, почему сам не сделает? — спросила она.

— Если он думает, что за ним следят, — сказал Виктор, — то логично полагает, что ему просто не позволят это сделать. Вадим, вы сказали, что тогда, в девяностые, вам показалось, что он борется со своей совестью, как будто хочет что-то рассказать. Может быть… — Виктор засомневался в своих словах, — может, он пытается сейчас все исправить?

В тот же день чуть позже Виктор встретился с Максимовым. Редактору его новости показались настолько бредовыми, что он даже не рассердился:

— Что-что ты собираешься сделать?

— Присоединиться к экспедиционной группе Вадима Константинова, — повторил Виктор.

— Ты хочешь в рабочее время прогуляться в горы, чтобы выяснить, что случилось с группой Дятлова?

— Верно. Я располагаю кое-какой информацией, которая поможет нам в расследовании.

Максимов нервно провел рукой по своей лысеющей голове.

— Присядь, Витя, — сказал он.

Когда Виктор сел, Максимов подошел к двери, запер ее и вернулся за свой стол.

— Что за информация?

Виктор сделал глубокий вдох:

— Секретные материалы КГБ от бывшего агента.

Максимов уставился на него в изумлении, и Виктор почувствовал, что его распирает спросить имя этого человека. Но, видимо, редактор решил не задавать этот вопрос, по крайней мере сейчас, и спросил лишь:

— Откуда ты знаешь, что эти документы не поддельные?

— Константинов так считает, и я тоже.

— Ах, Константинов так считает, и ты тоже! Отличное доказательство!

Виктор выдавил улыбку и промолчал. Максимов озадаченно пытался прочитать выражение его лица. Открыл было рот, чтобы что-то сказать, но засомневался и лишь выдохнул.

— И что в этих документах?

— Много такого, что никогда не получало огласку, включая и это.

Виктор передал Максимову сделанные заранее копии фотографий из досье, и тот молча начал их просматривать одну за другой. Виктор попутно комментировал изображение.

Сердитые морщинки на лице Максимова постепенно разгладились. Он положил копии на стол и, ткнув указательным пальцем на снимок инсталляции, спросил:

— Что это?

— Мы не знаем.

— Думаю, это все подделка, — сказал Максимов сухо.

— Вы ошибаетесь.

— Этот Константинов тебя обманывает. Он сам все в фотошопе сделал — в отместку мне за то, что я когда-то отказался печатать его статью.

— Это полная чушь, и вы прекрасно это знаете.

— Что ты сказал?

— Вы отлично слышали. Извините, но вы не правы. Константинову было плевать, напечатают его в «Газете» или нет. Я встречался с ним, разговаривал и могу вас уверить: все, что его волнует, это возможность выяснить, что случилось с группой Игоря Дятлова.

— Хочешь поставить на кон свою работу? — спросил Максимов, откидываясь на спинку стула.

— Да.

Они долго смотрели друг на друга.

— Послушайте, — заговорил Виктор первым, подаваясь вперед, — согласно полученным мною сведениям, группа Дятлова провела по меньшей мере один день, а то и больше, в лесу южнее Холат-Сяхыл. Там они обнаружили и сфотографировали эти штуковины, которые, по-видимому, их так сильно напугали, что они побоялись разбить свой лагерь в лесу. И более чем вероятно, что это имеет какое-то отношение к их смерти. Кроме того, есть доказательства, что здесь замешаны военные.

— Военные?

Виктор рассказал ему о куске ткани, предположительно от военной формы, о найденных в палатке «лишних» вещах, которые Юрий Юдин не смог опознать, а также о двух телах, которые, по утверждению практикантки-медика, были обнаружены в овраге.

— Это уже не просто любопытный факт прошлого, — заключил он, — что-то в высшей степени странное произошло в том месте пятьдесят лет назад, и причина до сих пор находится там. Константинов в любом случае отправится туда — он собирает небольшую группу, об этом мы уже говорили. Думаю, что «Газете» следует командировать туда своего представителя. Когда вернусь, допишу статью, и уж тогда вы решите, стоит ее публиковать или нет. Если сочтете все фальсификацией, можете меня уволить. Мне все равно, потому что я уверен в обратном.

Максимов задумался. Неожиданно лицо его расплылось в улыбке.

— Наконец-то в тебе проснулись амбиции, Витя, — сказал он. — Наконец-то какая-то дерзость появилась.

— Ну спасибо, — ответил Виктор с сарказмом в голосе, который Максимов проигнорировал.

Возможно, отчасти им действительно двигали амбиции, и отрицать это было бы ложью. Но он хотел сделать больше, чем просто написать добротную статью для «Газеты», гораздо больше. Трудно было поверить: всего несколько дней назад он впервые услышал о группе Дятлове, но эта тайна успела его заразить. А содержимое досье Лишина только усилило стремление выяснить, что произошло в роковую ночь пятьдесят лет назад.

— Тебе понадобится фотограф, — сказал Максимов, прерывая мысли Виктора.

— Что вы сказали?

— Витя, мы же все-таки в газете работаем. Нам нужны фотографии.

— Об этом уже позаботились.

— Кто? Константинов, что ли?

— Вы знаете Веронику Ивашеву?

— Которая в милиции на опознании работает?