— Это точно. Ну, здесь, в Пустоземье, законов об оружии вовсе нет. Давай посмотрим, как ты владеешь револьвером.

Для путешествия по пустыне Аджани выбрал наименее неприятный способ передвижения, но все же непрерывно жалел, что не мог поручить дело кому-нибудь другому. Изобилие в Пустоземье всяких, с позволения сказать, достопримечательностей — безжизненных пустынь, трущобных поселков, непролазных лесов, где во множестве водились страшные монстры, и океанов, где монстры были еще ужаснее, — было не что иное, как извращение. И все же самым нелюбимым из всего этого были пустыни. Если ему случалось побывать там, то потом несколько недель казалось, будто все усыпано песком. Вот и сейчас он ощущал его затхлый солоноватый вкус на губах и языке.

— Воды! — потребовал он.

Паланкин не замедлил движения; один из местных жителей, находившихся на службе у Аджани, на ходу просунул в окошко флягу с водой. Вода совершенно не освежала, но, как ни тяжела была для Аджани жара в пустыне, он хорошо знал, что пить вино или бренди будет неразумно. Он и без того потел, и песчаная пыль уже осела тонкой пленкой на коже. Аджани поморщился и промокнул лицо платочком.

Эшли, одна из самых надежных его бойцов, бросила на него снаружи неприязненный взгляд, за который любой другой получил бы серьезный выговор. Она же представляла такую ценность, что ей прощалось и то, что не сошло бы с рук никому другому. На первый взгляд она производила впечатление изящной куколки, живой копии тех фарфоровых созданий, какие некогда обожали его сестры, — миниатюрная женщина с волосами цвета светлого меда, светло-голубыми глазами, окаймленными редкостно длинными ресницами, и улыбкой, придававшей ее лицу ангельское выражение. В мире, который они оба некогда считали родным, она страдала тяжелой хронической болезнью со сложным названием муковисцидоз, поражавшей легкие, но здесь она, как и все остальные участники его личного войска, была практически бессмертной. Избавившись в этом мире от ограничений прежней жизни, Эшли превратилась в воительницу, казалось, не испытывавшую боли или неудобств. Даже если бы Аджани пригласил ее ехать вместе с ним в паланкине, она отказалась бы.

В его время Эшли была бы достаточно взрослой для замужества, но в свою эпоху она, судя по всему, была студенткой. Идея женского образования все еще вызывала у него недовольство, если не отвращение, но после того как он прожил в Пустоземье почти тридцать лет, его трудно было чем-либо потрясти.

— Не хотите? — Он показал ей флягу.

— Нет. — Она почти не отрываясь смотрела вперед, как предписывал ее долг, и старательно пыталась скрыть неприязнь в голосе. — Может быть, другие захотят.

Аджани даже не посмотрел ни на Дэниела, второго, наряду с Эшли, своего командира, ни на прочих охранников и слуг. Они не взяли бы питье после того, как он сказал, что оно им не требуется. Большинству его солдат обезвоживание не было страшно. То есть оно не могло бы убить их. Тех, кого он доставил сюда, нельзя было убить. А остальные — туземцы — давно приспособились к суровым условиям существования.

— Ничего с ними не случится, — сказал Аджани.

— Со мною — тоже. — Эшли недовольно поджала губы, но не позволила ему втянуть себя в пререкания.

— Верно, — согласился Аджани. Он не знал, по какой причине — возможно, это действовал Текст из саркофага, при помощи которого он открывал портал, а может быть, при переносе человека из того мира в Пустоземье в нем происходило какое-то перерождение, — любые болезни, которыми человек страдал дома, здесь исчезали бесследно. Они жили, не зная физического старения. Все это служило для них своеобразным стимулом и рождало преданность, которую нельзя было купить ни за какие деньги.

Когда уродливый пограничный городишко яснее вырисовался в поле зрения, Аджани почувствовал прилив возбуждения. Конечно, его настроение поднял не вид этого жалкого поселка, а те возможности, которые вскоре раскроются перед ним здесь. Один из людей, переселившихся в Пустоземье, перестал существовать, и в связи с этим в этом мире оказался новый пришелец — человек, содержащий в себе большой потенциал.

И еще там будет ждать Кэтрин.

— Прибавьте шагу! — приказал он. Всего через несколько часов он попадет в свой особняк в Виселицах, смоет дорожную грязь и поприветствует нового обитателя Пустоземья. Каждый раз он наделся, что новый пришелец будет подобен ему — как Кэтрин. Даже если эта женщина окажется не ровней им, он с радостью возьмет под свое крыло еще одного хорошего бойца. Императору требуется лишь одна достойная супруга, зато умелых солдат нужно много.

Хлоя никак не могла решить, что же она думает о Пустоземье, о Джеке, об очень многом другом, зато свое отношение к оружию знала очень хорошо. Ощущение тяжести пистолета в ладони вызывало прилив энергии, а то, что сила, которую давало оружие, должна была оказаться здесь очень полезной, придавало ей дополнительной уверенности. Она не собиралась слепо доверять людям, с которыми ее свела судьба, зато радовалась возможности получить доступ к оружию, которое было разбросано по лагерю тут и там, как в туристском лагере ее мира могли бы валяться дрова.

— Вот эта штучка не раз здорово помогала нам, — сказал Джек и протянул ей то, что при ближайшем рассмотрении оказалось девятизарядным револьвером с длинным стволом. На первый взгляд, он мало чем отличался от револьверов, с которыми ей когда-то, несколько лет назад, доводилось упражняться, однако различия имелись. Она покрутила его в руках, внимательно осмотрела. Откинула ствол и сразу обратила внимание, что девять гнезд для патронов очень уж длинные. Знакомые ей патроны не подошли бы для этого оружия. Она молча протянула руку к своему спутнику.

Джек, так же молча, высыпал ей в ладонь три патрона с очень острыми пулями. Он, казалось, уже забыл, что только что готов был овладеть ей прямо на песке, посреди безлюдной пустыни, и мгновенно перешел к роли инструктора стрельбища. Будь Хлоя честна перед собой, она призналась бы, что не знает, что думать обо всем этом… кроме одного: ее вкус по части мужчин как был, так и остался ущербным. Дома она сменила неудачника на преступника, вышедшего из заключения, а того — на нормального вроде бы парня, того самого, которого застала во время секса с его начальником. А здесь ей довелось увидеть троих мужчин, и она сразу же прилепилась к тому, который всучил ей местную разновидность наркотика.

Кое-что в мире никогда не меняется.

Хлоя вставила странные патроны в каморы и защелкнула ствол.

— Куда стрелять?

Джек указал на возвышавшуюся в отдалении плоскую скалу. Вероятно, он решил, что Хлоя вряд ли попадет в нее, тем более в темноте. До утра было еще далеко, но веррот обострил ее зрение, так что она и в темноте видела вполне прилично.

Она прицелилась, задержала дыхание и нажала на спусковой крючок. Пуля со странным свистом рассекла воздух и ударилась почти точно в середину скалы. Издалека Хлое показалось, что пуля от удара разлетелась на мелкие кусочки.