— Сложно объяснить… — отвёл глаза Руслан. — В общем, им не нравятся мои новые друзья.

— А я даже не знаю, с кем ты счас дружишь… — Славик явно старался не выглядеть обиженным, но получалось плохо.

— С хорошими людьми! — прозвучало резче, чем Руслан хотел, и он поспешно добавил:

— Я счас на нервах, так что если сказану что-нибудь, ты не обращай внимания.

— Ладно, звони давай, — Славка поднялся и вышел из комнаты.

Мама ответила сразу:

— Приходи домой, сынок.

Руслан сглотнул подкативший к горлу ком: от нежданного “сынок” стало тепло и почему-то немного грустно.

Через пятнадцать минут он был уже дома.

— Извини, что накричал, — сказал отец, дождавшись, пока сын разуется, снимет куртку и пройдёт на кухню.

Голос отца звучал сдержанно. Он не считал себя неправым, но полагал, что нужно продемонстрировать добрую волю.

— И ты извини, что я вёл себя как дурак, — кивнул Руслан.

— И, чтобы закрыть эту тему, давай кое-куда съездим, — неожиданно предложил папа.

Руслан удивлённо уставился на него:

— Прямо сейчас?

— Да. Да всего-то шесть часов. Просто темнеет сейчас рано.

— Ну… ладно.

Руслан привёл себя в порядок и наконец переоделся. Видимо, снова придётся увидеться с психологом. Ну и хорошо: спросит, много ли видящих среди его коллег.

Папа вызвал такси — и вот они уже уезжают в стылую ноябрьскую темень.

По пути Руслан задремал, а когда проснулся, с удивлением обнаружил, что такси остановилось в каком-то глухом частном секторе. Кругом высились негородские сугробы и чернели силуэты изб над заборами.

— Рябиновка — приехали, — сказал водитель.

Родители вылезли из машины, и Руслану пришлось выйти следом.

— Идём! — мама решительно направилась к приоткрытым воротам ближайшего дома.

Руслану стало не по себе. Он проводил взглядом отъезжающее такси и отчаянно захотел оказаться где-нибудь в другом месте.

— Руслан, пойдём! — позвала мама, и пришлось плестись за ней.

В избе резко пахло травами и чуть-чуть дровами и мокрой шерстью.

— Обувь не снимайте, одежду в шкаф вешайте! — раздался из тёмной глубины дома резкий старушачий голос.

Что-то не похоже всё это на визит к психологу. Руслан посмотрел на родителей: папа прятал глаза, мама улыбалась, нервно и растеряно.

Что же происходит?

Руслан медленно снял пуховик, папа повесил его вместе со своим пуховиком и маминой шубкой в огромный старинный шкаф.

Они прошли в тесную комнату, освещённую десятком свечей в причудливой подставке. В центре комнаты — стол, накрытый длинной тяжёлой скатертью. А на ней миска с водой, колода карт, десяток незажжённых свечей и большой каменный шар, на котором восседала светящаяся шестилапая лягушка с крошечными рожками. Ни папа, ни мама её не заметили.

— Ой, беда-беда! — Руслан не понял, когда старуха с неприятными цепкими глазами оказалась в комнате.

Она стояла прямо напротив него и бормотала:

— Блазнится взор отрока… ох, беда-беда… видит отрок то, чего нет. Тянется, куда не надо. Ох, беда-беда!

Руслан потерял дар речи. Оглянулся на родителей: мама во все глаза смотрела на старуху, а папа уставился на свои ботинки.

Старуха вынула из-под стола сундучок, достала ключ из кармана и отперла крошечный замок. Затем резко развернула сундучок к Руслану, и тот отшатнулся: оттуда на него уставился десяток глаз.

Старуха взмахнула рукой — и к Руслану ринулся рой светящихся созданий, похожих на пчёл.

В сторону, вниз, выхватить из сумки нож.

Руслан только начал чертить защитный знак, как вдруг ощутил полные ужаса и отчаяния взгляды родителей.

— Ой, беда-беда, — покачала головой подлая старуха.

— Господи, Руслан… — прошептала мама.

— Не бойтесь, я могу горю вашему помочь. Закрыть проклятый дар.

Руслан разом взмок, и вовсе не потому, что в доме жарко натоплено.

Старуха вытряхнула из сундучка многоглазое нечто, под ним, на дне сундучка, лежала длинная толстая игла.

— Зашью ложный глаз. Отважу беду, — она посмотрела прямо на Руслана. — Станешь обычным отроком. Нормальным. И мама с папой довольны будут. И жить станешь как нормальный человек.

Кажется, этих слов родители не слышали. Руслан смотрел на жуткую иглу, пульсирующую странной силой, и верил старухе. Она сможет сделать так, чтобы он “ослеп”. И мама с папой примут его и с радостью забудут о тех странностях, что портили им жизнь. Он сможет больше времени проводить со Славиком и другими ребятами из группы, с потока.

— Ему же будет больно! — откуда-то издалека слышался мамин голос.

— Нет, не будет, — отвечала ей старуха. — Я его иглой и не коснусь…

Не надо будет мчаться среди ночи, чтобы вытащить мальчика из бродячей метели или помочь Бьёрну ловить страшника. Не надо будет слушать исповедь заплаканной синявки или дикий визг вдовы крысиного короля. Можно будет жить, как все люди.

Ты этого хочешь?

Нет.

— Держите отрока. Бесовская сила покидать его не хочет! Ну же, а не то не спасёте сына!

Руслан почувствовал, что его обхватывают сильные руки.

— Папа, пусти! Я не хочу с тобой драться!

— Потерпи, милый, — со слезами в голосе увещевала мама. — Так надо! А потом всё будет хорошо!

Потом Регине некому будет позвонить, если рядом беда. Потом чью-то семью разрушит гадючья мать, потому что никто не увидел, как она захватывает человека. Потом и сам Руслан не заметит, если к нему или его близким подберётся злобная тварь.

— Нет!

Руслан оттолкнул отца и бросился вон из дома, прочь от обезумевших родителей, от странной бабки, способной ослеплять видящих.

Под ногами хрустел ноябрьский снег. Ледяной воздух тут же выморозил остатки тепла из одежды и тела. Но Руслан бежал.

Позади слышались крики родителей:

— Руслан! Стой! Сынок…

Но Руслан им больше не верил. Он бежал. Снежинки таяли на лице, оставляя ледяные дорожки. Странно, вроде бы снегопада нет?

Он спрятался в каком-то заброшенном сарае и вскоре понял, что замёрзнет здесь насмерть. Вытащил из сумки телефон: восемь процентов заряда. Он набрал номер Бьёрна, почти не надеясь, что тот ответит. Но почти тут же услышал знакомый голос.

— Чего тебе?

— Бьёрн, помоги мне. Я в Рябиновке, тут какая-то бабка. Меня родители привезли, но я не хочу! Я сбежал! Я тут замёрзну. И батарея села.

— Жди, — Бьёрн отсоединился.

Руслан перевёл телефон в виброрежим и спрятал под свитером, ближе к телу, хоть тело