А вслух хрипло выдохнул:

— Понял лейтенант. — Осторожно повернулся на бок, что бы голос его был слышен тем, кто лежал справа громким шёпотом:

— После второго разрыва гранаты все броском к ручью. Как поняли?

Спустя пару мгновений до него донеслось:

— Поняли. Готовы.

— Все готовы, лейтенант. — Повернулся он к командиру.

Тот уже вытащил из кармашков разгрузки пару «эргэдэшек» и торопливо разгибал усики на запалах.

— Готовы? — Услышав доклад Николая, командир группы на секунду замер, словно собирался силами.

— Сейчас!..

«Значит ему тоже страшно…» — От этой мысли Николаю стало почему-то легко. В голове прояснилось. «Всем страшно.»

— Ну!.. — Лейтенант дождался короткой паузы в стрельбе и, быстро приподнявшись над землёй, вырвал кольцо и с силой швырнул сначала одну гранату, а через пару секунд вторую. Тут же приник к земле. Вновь ударил пулемёт, но тут же поперхнулся разрывом. Умолк. Тут же ахнул второй. Командир резко отжался от земли, вскочил на ноги.

— За мной! — Рявкнул он негромко! И, пригнувшись, побежал вправо по склону.

За ним бросился Николай.

Весь мир сжался в узкую ленту, по которой он бежал. Камни, кусты, земля под ботинками, хрип дыхания. Пулемёт бил длинными очередями и пули змеями шипели прямо у головы, рубили ветки вокруг, но он бежал как заговорённый, ловя глазами спину лейтенанта.

«Будем жить! — билась в мозгу одна мысль — Будем жить! И в церковь пойдём!»

…Они скатились в русло пересохшего ручья и потом ещё два часа отрывались от погони. Из того рейда не вернулось треть его группы…

— Забыть говоришь?.. — Николай загасил сигарету и посмотрел на Бориса. И не найдя, что сказать, вышел из тамбура. Вагон сильно качало, а быть может, это коньяк давал о себе знать. В купе он почти ввалился. За время отсутствия Алла успела переодеться. В простом халате она была какая-то домашняя, близкая. Повернувшись, улыбнулась Николаю.

— Накурились? Табачищем — то несет! Я с тех пор как бросила — запах дыма не переношу. И вдруг предложила:

— Ну что, выпьем, что бы табак забить…

«Она сама предложила!» — Мелькнуло в голове и, тут же забыв о разговоре в тамбуре, боясь, что она передумает, Николай быстро взял со стола бутылку.

…Колеса больше не протестовали.

— Что-то ребят долго нет. — Ставя стаканчик, задумчиво сказала Алла. — Наверное, в вагон ресторан пошли на разведку. Для них слово «ресторан» как красная тряпка для быка. Они их коллекционируют. Пол жизни в них просидели. Но могли бы и нас позвать. — И Алла капризно поджала губы.

— А кто ваш муж? — глухо спросил Николай, и сам удивился собственной смелости.

— Муж?.. — Она протянула это слово, словно взвешивая его на языке. — Неудачник! Есть, оказывается, такая профессия. Точнее судьба. В общем, хороший парень, но неудачник.

— А вы его любите? — Холодея от собственной наглости, выдавил он. Но вопрос нисколько не смутил Аллу. Она откинула волосы назад. И, взбив их ладонью, улыбнулась.

— Нет. Девчонкой была влюблена. А сейчас — нет. Он не мужчина. Тряпка. По любому поводу бежит ко мне плакаться. Надоело уже за три года ему сопли подтирать.

— А что не разводитесь?

— Зачем? Мне с ним удобно. Он как ребёнок. Что ни скажу — всё делает. Ну и, кроме того, квартира на него оформлена. Его родители её нам подарили. Пока свою не куплю разводиться не буду.

Николай совсем запутался…

— И как же вы живёте?

— То есть? — переспросила она. — Сплю я с ним. Ну, а на счет чувств ничего не оговорено…

— А Михаил, Борис?

Михаил… — Она замялась. — Ну, в общем… я сначала с ним познакомилась. С подружкой в ресторан к нему ходили. А потом на одном пати я с Борей встретилась… — Голос её на мгновение дрогнул.

«С Борей… Значит, она с ним? — с глухой ревностью подумал он. — Так вот значит что. А ты растёкся как масло по сковородке…» Её слова долетали как издалека, все перед глазами начало плыть, в голове зашумело. И он понял, что сильно пьян.

— …0н удивительный человек. Таких как он, в нашей стране единицы. В нём есть какая-то сила, перед которой невозможно устоять. Когда он с Михаилом создал нашу фирму — никто не верил, что из этого, что-то выйдет, а теперь мы известная фирма в Ростове. Он умеет так вдохновить людей, что самые неверующие работают по двадцать пять часов в сутки. Но деньги для него — ни что!

Её словно прорвало, и она спешила засыпать его информацией о Борисе:

— Скольким людям он помог. А сейчас Боря мечтает открыть в городе клуб, где будет собираться творческая элита — она сделала ударение на последнем слове. — И можно будет свободно встречаться без оглядки на всякое быдло. Он способен понять любого человека и говорить с любым.

Вот он с тобой говорил о Чечне, о войне. С уважением к тебе, к твоим заслугам. А ты зняешь, он у нас в Ростове провёл демонстрацию против чеченской войны?

— То есть? — непонимающе переспросил Николай — Какую демонстрацию?

— Обычную. Всего несколько десятков человек. Мы стояли посреди города и протестовали против этой бессмысленной войны. И это в нашем дремучем, сонном Ростове…

— Так против чего демонстрация-то была? — Ещё раз спросил Николай.

— Я же тебе сказала — против войны в Чечне. — Уже почти раздражённо ответила Алла — Против того, что бы мы туда лезли. Против нашей оккупации. Против того, что бы там бессмысленно гибли наши солдаты. Против геноцида чеченцев. Мы требовали отдать под суд военных преступников, развязавших эту войну.

В этот момент дверь открылась. В ярком свете коридора сначала обозначился Борис, за ним Михаил. В руках у обоих были бутылки с пивом.

— Самолёт летит — колёса стёрлись! — Петрушечьим голосом выкрикнул Борис. — Вы не ждали нас, а мы припёрлись!

Его лицо плыло. Купе перед глазами кружилось.

«…Протестовал против Чечни» — Стучало в висках. — «Значит мы оккупанты?» Николай вспомнил подорванный автобус, с детьми. «Значит, по его мнению, это правильно?'' Он вспомнил, как на его глазах в мокрой яме под корнями старого вяза у него на руках трудно умирал Антон Снегирев. Пуля разорвала ему печень. Он истекал кровью, но до ближайших наших позиций было больше десяти километров. Кругом было полно боевиков, и вызвать «вертушку» было просто невозможно. '«Значит он погиб зря? Значит, мы все оккупанты?!»

— Ну, что затих герой? — Шутливо ткнул его в плечо Михаил.

— …Бойцы вспоминают геройские дани и битвы, где вместе рубились они. — Продекламировал Борис.

Николай тяжело поднял голову. Мысли ворочались как старые жернова.

— Да вот, говорят, ты против войны протестовал? Против нас оккупантов…