– Угу, – ответила я и поспешила закрыть за собой дверь. Вспомнился Пирр, сказавший то же самое несколько месяцев назад. Удивительно, слова одни и те же, а смысл вроде как разный.

«Галерея» – так прозвали три этажа камер с подопытными. Она представляла собой коридор метров в двадцать в ширину. Бетонный пол. Камеры по 8 квадратных метров. Каждая оснащена по последнему слову техники. Возле каждой экран со всеми показателями жизнедеятельности. Везде 24 часа в сутки транслируют новостной канал. Подопытные получше первого уровня знали все о том, что происходит в стране. Так продолжалось до тех пор, пока они не узнали, что эти новости их больше не касаются. Через три дня они перестанут существовать. Поэтому гул новостных блоков больше здесь не звучал. Несмотря на все современные примочки и оборудованную по всем стандартам систему охраны, сам коридор напоминал скорее средневековое подземелье. Звук моих шагов в воцарившейся тишине звучал, словно барабанная дробь. Я чувствовала, что взгляды каждого обитателя галереи прикованы к ничтожно маленькой фигуре, остановившейся возле камеры номер девятнадцать.

Гасион, увидев меня, встал с кровати и прижался к решетке. На лице его промелькнула тень недоверия. Он осторожно взял меня за руку, чтобы проверить, настоящая ли я. Обернулся, чтобы посмотреть, не пытается ли меня кто-то застрелить. Так случалось раз за разом, когда он проходил тот тест. Как тогда в коридоре, ведущем в жилой отсек.

– Что мне делать? – дрогнувшим голосом спросила я.

– Ты прекрасно знаешь, что делать, Ника, – рявкнул Андрас из соседней камеры. – Вопрос в том, подпишешься ли ты на это.

– Заткнись. Я не позволю, – ответил Гасион.

– Ты прекрасно знаешь мой ответ. Поэтому повторяю: что мне делать? – повернулась я к Андрасу. Терпеть его не могу. Тупой солдафон. С другой стороны, интеллект (хотя не хочется этого признавать) и выучка у него такие же, как у Гасиона. Вдобавок к этому у него был неоспоримый плюс. Ему на меня плевать.

– Достань оружие, – одними губами произнес Андрас. Гасион сжал мою руку, затем вдруг выпустил ладонь и резко ударил по решетке.

– Ты не должна, – сказал он.

– Человек не в состоянии сделать ошибку, он всегда действует согласно заданной программе. Возможно ее посчитать или нет, – процитировала я недавние слова Агареса. Гасион долго разглядывал мое лицо. Казалось, что он все еще не может поверить в то, что я не порождение его фантазии. Да и не сможет он в это никогда поверить. За время пребывания здесь кожа его приобрела серый оттенок. Губы потрескались. Щеки запали. Движения приобрели ненужную резкость.

– Ника, я тысячу раз видел, как ты умирала. Я не смогу увидеть это в тысячу первый раз.

– И не увидишь. Как минимум обстановка будет поинтереснее, – дернула я плечом.

– Переубеждать бессмысленно? – в последний раз спросил Гасион. Ответ был очевиден. – Тогда выключи камеру на парковке, – выдохнул он.

– Зачем?

– Никогда не задавай лишних вопросов, Ника. Чем меньше ты знаешь, тем больше шанс выжить, – вполне человеческим тоном сказал Андрас. Обычно он говорил так, будто перед ним отряд солдат.

Минут через пять я пошла к выходу. Остановилась только возле камеры Анни.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась я.

– Да, как и в последние несколько месяцев, – хмыкнула она. – Кстати, забери это. Я ничего сделать не смогла, – Анни протянула мне браслет Линча. Пришлось его спрятать под водолазкой. В карман он не уместился. Мы поговорили минут пять. Я немного пришла в себя после разговора с Гасионом и Андрасом. Я должна была так себя вести. Не показывать страха, жалости, отчаяния… Без Z-136 в крови мне было очень страшно. Все время хотелось сбежать куда-нибудь, где нет ни решеток, ни стен. Немного успокоившись, я попрощалась с Анни, сдала пост Алисе и пошла прочь из лаборатории.

Никаких результатов за все это время. Их даже никто не пытался получить. Никого не интересовало, что люди умирают. Всех здесь интересовало лишь то, что их будущее больше нельзя подсчитать и скорректировать согласно идее Всеобщего Счастья. Подопытные не преступники. Они ни в чем не виноваты, но их посылают в Тортур. Судя по слухам, там их просто утилизируют, чтобы место не занимали. Просто за то, что им не повезло. Это так жестоко и бессмысленно. Когда Гасион убил того извращенца, это тоже было жестоко, но имело смысл. Я хотя бы понимала, что его работа нужна. Преступника нужно обезвредить раньше, чем он совершит преступление. Это понятно и логично. Но здесь…

– Морган, если хочешь, оставайся, а я посплю, – сказала Алиса. Она выдернула меня из водоворота мыслей, и я поняла, что с самым дурацким видом стою посередине лаборатории, и на меня смотрят практически все сотрудники.

– Нет… Мне пора. Грустно все это, – пробормотала я. Алиса посмотрела на меня как на умалишенную. – Грустно, что люди умирают, – пояснила я и поспешила к выходу.

Владельцы баров всегда все знают. Мне об этом Канза однажды по секрету сообщил. Проблема заключалась в том, что обращаться за помощью к Канзе не имело никакого смысла. Более трусливого и добропорядочного члена общества еще поискать нужно.

На втором уровне больше не было баров, не считая одного на отшибе, но его хозяина я знала, тот тоже вряд ли поможет. На первый уровень даже лезть не стоит. Никто не пустит, это как минимум. Оставалась надежда на третий. Дальше спуститься за эту ночь все равно не успею.

Для посещения уровня нужно было разрешение, но мне удалось проскочить мимо охранника. Скрывшись в непроглядной темноте ночи, я побрела вдоль дороги, стараясь держаться подальше от освещенных участков. Идти пришлось несколько километров. Когда страх начал брать свое, я разглядела вдалеке огни уровня. Вскоре мне удалось выйти к каким-то зданиям. Людей третьего уровня в разы больше, их уровни тоже намного масштабнее. Оказалось, что здесь расположены лицеи. Ни жилой зоны, ни баров, ни людей. Времени оставалось слишком мало. Когда я уже мысленно попрощалась с надеждой на успех, послышалось урчание мотора. Я обернулась. Грузовик выезжал с территории лицея. Пятьдесят метров до машины я пробежала со спринтерской скоростью. На то, чтобы открыть кузов, потребовалась бы минута, если бы грузовик не двигался. В отчаянии я дернула ручку, и та жалобно скрипнула. Еще пара попыток, и она открылась. Водитель пошел посмотреть, что там происходит, но я уже успела забиться в самый темный угол кузова. Водитель изучил кузов своей машины и, не заметив ничего необычного, отправился на водительское сиденье. Поездка длилась бесконечно долго. Ничего похожего на жилую часть не попадалось. Часа через полтора грузовик съехал с дороги. Вдалеке показались весело мерцающие огни торговой зоны. Я выдохнула.

Улицы здесь напоминали лабиринты сознания с кучей мигающих лампочек, повторяющихся картинок с одинаковыми домами и лицами. Люди были одеты намного интереснее, чем на унылом втором уровне, отовсюду виднелись проекции с новостными блоками, которые превратились в сводки об эпидемии.