Слева от двери находились две душевые кабинки, справа – туалет и три умывальника. По обеим сторонам от центрального прохода располагались небольшие, разделенные тонкими фанерными перегородками индивидуальные секции: койка, прикроватная тумбочка и настенный шкафчик для личных вещей. У противоположной от входа стены находилась общая комната: квадратный стол под окном и несколько круглых табуретов. Свет проникал в кубрик через три больших круглых окна на потолке, которые, для того чтобы открыть, следовало повернуть вокруг центральной оси.

Боцман выдал каждому постельные принадлежности и полотенца.

– Сразу предупреждаю, господа ветроходы, в кубрике должны царить чистота и порядок, – сказал Кемон По. – Койки, если на них не спят, должны быть застелены. Личные вещи – убраны. На столе – никаких объедков. Специальных проверок не будет. Но если кто-то из офицеров застанет в кубрике беспорядок, он будет вправе привлечь к дисциплинарной ответственности, – боцман сделал паузу и указал чубуком трубки на Энгель-Рока, – старшину вахтенной команды.

Это были обычные правила, известные всякому ветроходу. Кемон По повторял их потому, что это входило в его обязанности.

После этого каждый получил комплект формы: куртку и штаны оливкового цвета, красный берет, ботинки с высокой шнуровкой и две тельняшки с короткими и длинными рукавами.

Подходящей по размеру одежды и обуви не нашлось только для Энгель-Рока.

– Вам, господин Энгель-Рок, нужно будет самому заглянуть к портному и сапожнику, чтобы они сняли с вас мерки, – извинился перед ним боцман. – А до тех пор… – Кемон По улыбнулся. – Ну, я думаю, вас и так ни с кем не спутать.

– Одеть одного Энгель-Рока – все равно что на троих ветроходов форму пошить, – с усмешкой заметил Пармезан. – Зато ест он как кузнечик.

Боцман По непонимающе посмотрел на здоровяка.

– Я вегетарианец, господин боцман, – объяснил Энгель-Рок.

Эти слова боцман комментировать не стал. На своем веку он повидал немало самых разных людей. И твердо придерживался мнения, что каждый имеет право на собственные причуды. Если только они не раздражают остальных. Так, например, в свое время Кемон По ответил решительным отказом, когда один из новобранцев поинтересовался, можно ли ему будет в свободное от вахты время танцевать голым на палубе. А в вегетарианстве боцман По не видел ничего предосудительного.

– Находясь в городе, – продолжил инструктаж боцман, – вы можете носить любую удобную вам одежду. Единственное непременное требование – на каждом из вас всегда должна быть надета тельняшка. Ваши, как вы видите, с сине-белыми полосами. Инженеры и техники носят тельняшки в черно-белую полоску. У бойцов тельняшки красно-белые. Сходя на берег или отправляясь в другой город, вы непременно должны быть одеты по полной форме. Каждый встречный должен видеть, что он иметь дело с представителем Корнстона. – Отставленным большим пальцем боцман указал на герб города, красующийся на каждой куртке. – И, разумеется, вы знаете, как должны выглядеть и вести себя в такой ситуации?

– Как лучшие из лучших! – с улыбкой доложил Гай Хольц.

– Точно, – согласился боцман По. – А вам, господин Хольц, не мешало бы побриться, если вы, конечно, не собираетесь отпускать бороду.

Гай провел ладонью по колючему подбородку, который не общался с бритвой вот уже вторую декаду. И, должно быть, страшно по ней соскучился.

– И еще, господа ветроходы, – добавил боцман По. – Вы должны не только выглядеть как лучшие из лучших. Вы должны стать лучшими из лучших.

Сказано это было спокойно, без пафоса и надрыва. Кемон По просто констатировал факт: команда Корнстона – это лучшие из лучших.

– Разрешите вопрос, господин боцман? – поднял руку рыжий Финн.

– Прошу вас, господин?..

– Ветроход Финн МакЛир, – представился Финн. – Простите мне мое любопытство, господин боцман, но могу я узнать, какого цвета будет тельняшка у той красотки, что вытащила нашего друга Джерри из «веретена»?

– Красно-белого, – едва заметно улыбнулся боцман.

– Она из команды бойцов? – изумленно вскинул брови Финн.

– А вы что подумали? – поинтересовался боцман.

– Ну, я полагал, что она врач, швея или… – Финн ненадолго задумался, стараясь представить, кем бы еще могла оказаться запавшая ему в память красотка. – Может быть, повар или посудомойка… Она ведь женщина?.. – Финн посмотрел на других ветроходов. – Я не ошибаюсь?..

– Насколько я могу судить, вы не ошибаетесь, – усмехнулся боцман. – И тем не менее она зачислена в команду бойцов.

– Снова прошу прощения, господин боцман, но, право же, я в растерянности… У вас тут что, целое отделение бойцовых женщин?

– По имеющимся у меня сведениям, та, что вы видели, единственная.

– И что же в ней такого выдающегося?

– Не знаю, – пожал плечами боцман. – Не я отбирал людей в команду.

– А имя?.. Можно узнать, как ее зовут?

Боцман открыл свою папку. Провел пальцем по списку. Нашел нужное имя.

– Анна-Луиза Бетанкур Дель-Градо Иннуэндо, – почти торжественно провозгласил он.

У Финна отвалилась нижняя челюсть.

– Что с тобой, приятель? – осторожно похлопал его по спине Энгель-Рок.

– Я такое никогда не запомню, – обескураженно признался Финн.

За разговорами они добрались до камбуза, где боцман познакомил новых членов команды с коком.

Звали кока Фэт Кастро.

Он уверял, что Фэт – это не прозвище, а первая часть имени, что дала ему при рождении мама. Полностью же его звали Фэтфрумос. Но все равно Фэт был очень толстым. Однако значительный избыток веса ни в коей мере не мешал Кастро справляться со своими обязанностями. Кок с необыкновенной ловкостью, с удивительно неповторимой грацией, присущей некоторым очень толстым людям, пробирался между плит с кипящими котлами, жаровен со скворчащим маслом, столами с грудами самых разных продуктов и полками со стопками чашек и мисок. При этом он еще, как дирижер, размахивал руками, в одной из которых у него почти все время был зажат угрожающего вида нож с черной роговой рукояткой, раздавая указания троим своим помощникам. Ну а когда он сам резал зелень или разделывал мясо – на это стоило посмотреть. Это был незабываемый пример мастерского владения холодным оружием и одновременно высший класс артистизма.

Кожа Фэта Кастро была черной как уголь и блестящей от пота. Если бы он разделся догола и встал в темном углу, то стал бы совершенно невидимым. Его местонахождение могли бы выдать только белки огромных, вечно удивленно вытаращенных глаз. На Кастро всегда были широкие кипенно-белые штаны, поверх которых был повязан безупречно-белый передник. На который, в свою очередь, свисал огромный черный живот. Единственной деталью туалета, украшающей верхнюю часть туловища кока, было аккуратно сложенное белое полотенце, переброшенное через левое плечо. Еще одно полотенце было замотано вокруг головы Фэта Кастро.