Известно, что эффект, произведенный царским сопровождением, напрямую связывали с численностью этого сопровождения, вследствие чего «теснота людская»[333] вокруг царской персоны со временем только увеличивалась в размерах. В 1549 г., при походе на Казань, личную свиту царя составляли 49 человек[334]; в 1563 г. «за государем ездити» и «быти всегды… при государе безотступно»[335] было назначено 53 человека, а в том же году при походе на Полоцк — 92 человека[336]. Однако есть неофициальные свидетельства о сопровождении Ивана IV в 1564 г. свитой в 800 человек. Из них в униформу — горлатные шапки из белого бархата с жемчугом и серебром, опушенные большим рысьим мехом, одежды из серебристой ткани, с большими серебряными пуговицами, подбитые горностаями, и белые сапоги с подковами — были одеты четверо ближайших к царю телохранителей[337]. Создание в последующие годы «конной гвардии» опричников позволило увеличить эту цифру сначала до тысячи, а потом и до 6 тысяч человек, что ясно выражало стремление придать максимально возможный блеск и значение не только монарху, но и пространству вокруг него.

Английский посланник приор Джерио рассказал о выезде Ивана IV, свидетелем которого ему довелось побывать. Процессия состояла из трех тысяч стрельцов («trè mila Archibugieri»), за которыми ехал шут верхом на быке и следом еще один в золотых одеждах («poi seguitava il Suo buffone a cavallo à un bove, et un altro vestito di oro»), после которых следовал сам государь; выезд завершался группой из чуть менее чем четырех тысяч верховых опричников («circa guattro mila cavalla»)[338].

О ездовой одежде шутов этого царского поезда, как и других выездов XVI в., ничего не известно. Имеются свидетельства более поздние. Согласно Расходным кроильным книгам платью и церковным облачениям за 1621–1622 гг., «карле Ваське Григорьеву скроен кафтан ездной в сукне в аглинском в зеленом (по Расходной книге товарам № 207 — в червчатом сукне)… Да нашивка… шолк зелен с полузолотьем… да на подпушку… киндяку зеленого»[339]. Одежды для этой категории «государевых слуг» изготавливались из простой материи и декорировались по тому же принципу «полузолотьем», то есть мишурой, «муширной» отделкой из золоченой меди[340].

Что касается бытования в этой среде специальных верховых одежд, то, судя по имеющимся материалам[341], «ездной» или «проезжий»[342] кафтан для карлика был изготовлен только единожды. Кроме того, в Расходных книгах упоминаются «немецкие кафтаны на карл»[343]; учитывая, что ездовые вещи изредка назывались немецкими[344], можно причислить и их к этой категории.

Поскольку известного образца ездового кафтана такого типа, судя по всему, не было выработано, можно предположить, что «кафтан ездной» Григорьева представлял собой терлик, конструктивно приближенный к полноразмерным одеждам, что позволяло визуально обозначить право шута на присутствие в царской кавалькаде. Эта версия косвенно подтверждается документальными свидетельствами об изготовлении царским карлам единообразных одежд[345]. Кроме того, известно, что в 1680 г. придворные шуты участвовали в Троицком походе наравне с прочими всадниками. Они ехали в бархатных кафтанах, среди четырех сотен конных стрельцов в алых кафтанах с золотыми и серебряными нашивками, и двадцати человек Конюшенного приказа; последние следовали около государя в объяринных золотных и серебряных и объяринных гладких терликах[346].

Интересно, что свита, одетая в терлики, согласно придворной моде, сопровождала и лиц, не имеющих царского сана. «Два терлика людцких, сукно коришневое, на собольих лапах, переды опушены огонками, по вороту по шти гнезд нашивки золотной длинной, пугвицы обшивныя, а в рукавах испод белей черевей, поношены» и «два ж терлика, ветхи, сукно красное, на лисьих лапах, по вороту на одном 14 гнезд, нашивки золото с серебром, длинной, пугвицы обшиты; а на другом терлике 12 гнезд, по передам опушен огонками, на прорезах у обоих нашивки такие ж по гнезду» отмечены в описи имущества князей Голицыных[347]. В «пожитках» конюшего и ближнего боярина Б. Ф. Годунова, согласно описи 1588 г., отмечены три «людских» терлика: один из бархата и два из сукна[348].