– Сейчас узнаешь, мудозвон рогатый, – колко скалится Князев, резко вжикнув молнией ширинки. – Ты у меня в свой вшивый табор по частям вернёшься.

Всё. Теперь точно мосты сожжены.

– Пашка! Драгош! Да прекратите вы! – кричу, поднимаясь на ноги. Как бы мне того не хотелось, разнимать их своими силами затея бредовая, но если аккуратно проскочить вдоль стены, то останется мизерный шанс дозваться кого-то на помощь, что я и собираюсь сделать. На окно как путь побега рассчитывать не приходится, с обратной стороны здание обросло густым терновником.

– Дёрнешься, вырублю, – мой план срывается с первым же шагом. Кажется, кровь каменеет, такой безликостью отдаёт это предупреждение. Будто там, где в Драгоше раньше была человечность остались одни инстинкты и в кофейных глазах приговором множится засасывающая темнота.

– Прекрати! Ты ведёшь себя как варвар.

– А ты так сильно за него боишься, что рискнёшь дразнить этого варвара? – Драгош болезненно ведёт уголком губ, взглядом принимая повисший между нами вызов и, превращая его на выходе в разряд такой убийственной мощи, что я невольно вздрагиваю, как от звукового удара, а кровь, разом хлынув к сердцу, оставляет неметь ослабшие конечности.

Качнувшись, опираюсь спиной о покрытую облупленной побелкой стену. Не стоило мне высовываться, ему сейчас любое слово, что пламя бочке с порохом.

– Узнаю свою девочку, – мгновенно сообразив, чем глубже уязвить противника, Пашка наносит первый удар. Пока ещё вербальный. А у меня вспышкой перед глазами он же, только ещё надёжный, родной, вышедший победителем из школьной потасовки, когда наш "дружный" класс повесил на меня пропажу собранных на экскурсию денег. Утирает мои слёзы разбитыми костяшками, вырубив предварительно двух самых борзых клеветников и просит никогда за него не бояться, потому что бой всегда выигрывает тот, кто вмажет первым, а он никогда не ждёт. Деньги нашлись на второй день, классуха оставила конверт в другой сумке, я же стала отвечать на его знаки внимания, наивно полагая, что с таким отчаянным парнем не пропадёшь. Дура, такой сам себя угробит, и тех, кто рядом следом утащит. Но в одном Князев не слукавил, бил он действительно первым. Всегда. И сейчас за дерзкой улыбкой отчётливо проглядывает бойцовский кураж.

– Паш, хоть ты не дури, – делаю последнюю попытку достучаться, но отчётливо чувствую, что загодя проиграла по всем фронтам. Не будь здесь меня, они бы давным-давно сцепились, просто присутствие женских глаз значительно усложняет ритуальные танцы перед обычным мордобоем. Не знаю, чего ждёт Драгош, но Князев уже вовсю пускает пыль в глаза.

– Не бойся, принцесса, – Пашка эффектно хрустит шейными позвонками, склоняя голову то к одному плечу, то ко второму. – Я тебя не дам в обиду. Сейчас убедишься, что не сглупила, выбрав меня.

– Фантазёр, – не скрывая иронии, выдыхаю я.

Золотарев, так и не удостоив вниманием ужимки соперника, продолжает сверлить меня тяжёлым взглядом. А там уже не тьма. Там обещание кары и... лютая ненависть, взвинченная резким хуком Паши. Не знаю, так ли важно кто кому первым врезал, но отвлекаться на оценку произведённого эффекта точно не стоит. Потому что, Драгошу этих мгновений как раз хватает, чтобы оправиться, мотнув головой, и молниеносно кинуть ответку.

Несмотря на высокий рост, на фоне накачанного многолетним тасканием тяжестей Князева, Драгош кажется худощавым и руки кувалды противника по логике должны в два счёта отделать его в котлету. Да как бы ни так! Несмотря на скромный метраж комнаты, значительно стесняющий свободу маневров, Драгошу каждый раз удаётся увернуться от массивных лапищ соперника, целенаправленно вынуждая того подставлять смазливое лицо под сокрушительные удары, усиленные сжатой в кулаке зажигалкой.

Я никогда раньше не видела, как люди превращаются в зверей. Не слышала хруста перебитых хрящей и жутких чавкающих звуков, после которых на стенах кровавым веером раскрывается чужая боль. Она витает в воздухе, царапая слизистую глаз поднятой пылью, впитывается в кожу густым запахом железа и человеческих испражнений. С учётом скорости, с какой бой переходит в нижний уровень, сцепившихся парней совершенно не волнует, что их импровизированный ринг регулярно используется в качестве отхожего места.

– Я вот никак не догоню, – пуская себе на подбородок кровавую слюну, поджучивает Князев. – На кой тебе сбивать кулаки? Не проще забодать? Я вроде на славу постарался... – он прерывается, дёрнувшись от удара в челюсть, но тут же, сплюнув, глумливо довершает: – А может у тебя с дружком проблемы? Девчонка-то уже знает, что такое настоящий мужик.

Видимо отчаявшись застать противника врасплох, Паша намеренно его распаляет, чтобы тот потерял самоконтроль и дал заманить себя в угол, где юркому, но менее крепкому Драгошу уклоняться будет не так сподручно. Во всяком случае, расчёт себя оправдывает. Казалось бы, путь к двери чист, достаточно встать с корточек и кинуться наружу. Да только как это сделать, если в ногах свинец, голова чугунная, а каждый звук попавшего по цели удара заставляет внутренности сжиматься вплоть до рвотных позывов?

– Это ты, отброс, сейчас много чего узнаешь, – с жуткой усмешкой Драгош поднимается с насыпи из бетонной крошки и осколков, на ходу примеряясь, для удара с ноги. – И что такое настоящий мужик, и как девушек наших портить...

Какие ещё познания предстоит усвоить Пашке, выяснить нам не суждено. Перекатившись прямо по налитой недавно луже, парень зацепом стопы возвращает Золотарёва в лежачее положение. С виду приземление кажется жёстким, но вместо того, чтобы затихнуть с потерей бойца, возня набирает обороты.

В облаке поднятой пыли дерущиеся напоминают двух сцепившихся насмерть бойцовых псов. Да и во мне от человека сейчас не больше. Всё подминает животный страх. Не за себя, за них. Зачем-то зажимаю рот обеими руками, хотя при всём желании вряд ли окажусь в состоянии выдавить из себя какой-либо звук. Всё что я могу, напряжённо следить за ходом боя, будто в моих силах что-то изменить. Наивная, давно пора бы привыкнуть, что от меня ничего никогда не зависит.

А вот Драгош, даже будучи поверженным навзничь отлично контролирует ситуацию. Точнее делает успехи в попытке придушить нависающего над собой Князева. Впрочем, второй тоже не промах: набрав добрую жменю разносортной трухи, резким выпадом швыряет её сопернику в лицо. Жестоко. Но худшее в том, что рефлекс, подвигший Золотарёва закрыть глаза руками может стоить ему жизни.

Полностью избавившись от контроля, Паша откуда-то достаёт складной нож. А меня как живой водой окатывает: он же его просто зарежет! Выпотрошит как того бедного кролика по просьбе соседки за гаражами. Князев никогда не брезговал пустить животинке кровь, если ему за это что-то обещали. Но Драгош не животное!

Да гори оно всё...

Нашарив у ног небольшой обломок кирпича, бросаюсь с ним на бывшего, секунды не задумываясь перед тем, как это сделать. Знаю, жалость не лучший путь к собственному спасению, в моем случае даже наоборот. Получив шанс разделаться с Князевым, разъярённый Драгош его уже не упустит, а следом примется за меня. Но я лучше рискну собой, чем позволю кому-то его у меня отнять.