Капля воды, сорвавшись с её подбородка, приковывает внимание к оставшейся без верхней пуговицы блузе, а точнее к проглядывающим через мокрую ткань, напряжённым вершинкам грудей. Закашливаюсь, слишком жадно вдохнув, и резко возвращаю взгляд к её глазам.

Голод и ярость не лучшая связка в свете последних событий. Выдержка, которой я раньше всегда гордился, подводит, мысли выматывают, реакции почти не подконтрольны. Мне нужно время, чтобы решить, готов ли я чем-то поступиться ради нас, и если да, то чем конкретно. А решившись придерживаться курса, не врезаясь в крайности как слепой щенок. Нужно взять себя в руки. Попытка дубль... да пофиг. Справлюсь.

– Она никуда не пойдёт.

– Драгош, – Рада потрясённо прикусывает губу, безотчётно отступая на полшага назад и пряча под пиками густых ресниц боль, которую мне тягостнее всего видеть. Именно так моя мать смотрит на моего отца. Ещё один веский аргумент не тянуть резину. – Зара моя сестра, не твоя. Со своей роднёй я сама как-нибудь разберусь, ведь это теперь и мой дом.

– А вот этого я пока не решил, – жёстко обрубаю её трёп, дёргая на себя острый локоть Зары и твёрдо глядя в прищуренные от ярости глаза жены.

– Чего ты хочешь этим добиться? – в тихий голос прорывается обречённость. Её лицо выглядит осунувшимся, и я невольно испытываю укол сочувствия. Но жалость последнее чувство, которое сделает кого-либо из нас счастливым.

– Ничего такого, о чём тебе нужно знать. Сходи пока и приведи себя в порядок, – негромко произношу, доставая свой телефон, чтобы набрать Жеку. Два пропущенных от любого другого, не являющегося членом семьи не стали бы меня волновать, но Мадеев парень толковый, хоть и своеобразный. Только Рада стоит на прежнем месте, а мой палец бесцельно скользит по сенсору, якобы проматывая ленту контактов, пока взгляд то и дело возвращается к прозрачной от влаги блузе.

– Я одна не справлюсь, – добивает жена вкрадчивым шёпотом с примесью задушенного отчаяния и пронзительно смотрит на меня, невольно опешившего от столь недвусмысленного приглашения.

– Да чтоб тебя... – вырывается непроизвольно, под гнётом принятого решения и безрассудного желания тут же им пренебречь. Действительно шувани... которая пока не осознаёт, насколько я перед ней на самом деле слаб и уязвим. Рада заставляет чувствовать себя ледяным истуканом, застывшим на пороге новой весны и мне страшно сделать следующий шаг, потому что тогда точно рухну на колени. Меня разморит теплом, ослепит светом, оглушит звоном ручьёв. Она проникнет через поры, отравит кровь и та, загудев, набухнет почками на ветках артерий, зацветёт соцветиями розовых сантиментов ... Это буду уже не я, а какой-то слизняк, жалкий и бесхребетный. Не авторитет, не лидер – пустое место, раб. Её победа – моё поражение, нельзя ставить женщину превыше себя. Нельзя. Только мать. Закуриваю, пытаясь взять себя в руки, но снова теряюсь взглядом средь россыпи мурашек на обожженной ледяной водой коже. Умереть, как охота согреть её своими губами. – Не справится она... Старайся лучше, – злость прорывается хриплым рыком, ещё немного и мне станет фиолетово на вылупившуюся мелочь. Возьму желаемое прямо во дворе, на мокром столе, затем ещё больше себя возненавижу. – Наверх пошла. Живо! Зара, а ты за мной иди.

– Как скажешь, – Зара покорно опускает ресницы, а сама губы облизывает, глубоким вздохом привлекая внимание к вполне сформировавшейся груди. Когда вырасти-то успела?

Действительно соблазняет, малявка, – удивлённо отмечаю, вскользь оценивая ладную фигурку. Ничего так, на Раду похожа. Сильно. Интересно, а как у нас со скромностью, так же хромает? Мозг, измотанный яростью и ночными похождениями, тут же генерирует спонтанный и местами циничный выход из положения. Но сперва нужно кое в чём убедиться.

Шувани* – ведьма (цыг.)

Проводив тяжёлым взглядом сорвавшуюся в дом жену, киваю Заре, чтобы следовала за мной. Ярость, с которой Рада захлопывает перед нами входную дверь, звоном дрожит в оконных стёклах. Хотя, я могу путать с ним дребезжание собственных безнадёжно развинченных нервов. Нужно отдать птичке должное, лицо она сохранила. Не спорила, не нарывалась, если бы не финальный финт с дверью, то я бы вполне мог остаться доволен.

С трудом уломав себя повременить с воспитательными мерами, пропускаю свояченицу вперёд, и, швырнув под ноги недокуренную сигарету, копошусь в телефоне. Без отвлекающих факторов, номер Мадеева находится сразу.

– Извини, Жек. Был немного занят. Стряслось чего?

– Ты б ещё завтра очухался, – по обыкновению легкомысленно скалится друг – черта стоившая здоровья не одному "гению", рискнувшему навариться на его добродушии. – Фифа твоя вчерашняя стряслась. Что ж ты даме номерок забыл оставить? Пришлось выручать.

– Ну и кого ты ей подсунул? – ухмыляюсь, кивком указывая Заре в направлении кухни. Та безропотно семенит вперёд, чтобы придержать мне дверь и вытянувшись струной, ждёт дальнейших указаний. Вышколенная девочка. То, что мне нужно.

– Начальника пожарной части, – с ехидцей фыркает Жека, пока я выдвигаю стул для Зары. – Мужик на пенсию выходит. Должен же кто-то напоследок опорожнить его огнетушитель.

– Да ты добряк, – качаю головой. На днях мне довелось воочию лицезреть необъятные габариты прыткого пенсионера. Малышку ждёт нехилое такое разочарование.

Зажав телефон между щекой и плечом, тянусь к шкафчику, чтобы достать аптечку. Судя по резанувшему перепонки мату, кто-то имел наглость не включив поворотника перестроится перед Кайеном Мадеева, и этому кому-то сказочно повезло, что Жека в хорошем расположении духа, а значит, остаются реальные шансы отделаться словесной вздрючкой, вместо начищенного за ближайшим поворотом табло. При виде Жеки вообще мало кто ожидает, что безобидный с виду шалопай с полпинка способен превратиться в разъярённого Халка, которого плохо тормозит даже вид крови. Оборачиваясь, краем глаза замечаю вороватый жест, каким Зара заправляла волосы за спину, открывая взору изящную линию шеи.

А девочка созрела, резюмирую, едва сдерживая гаденькую усмешку. Молча кладу перед ней перекись, пластырь и вату, "невзначай" касаясь унизанных кольцами пальцев. Небрежно так, но достаточно ощутимо, чтобы успеть уловить ответную дрожь. Как спичкой по "тёрке" – вспыхивает сразу, заливаясь густой, горячей краской.

– С-спасибо.

Запинается. Восторг с примесью испуга. Мило... но скучно.

Сам того не желая вспоминаю реакцию Рады. Вчера она прекрасно понимала, что между нами происходит, и хотела этого не меньше моего. Точно хотела, сам видел, как глаза под тенью ресниц затягивало поволокой вожделения. Одной мысли об этом хватает, чтобы внутри всё заполнилось жидким свинцом и вырвалось гулким прерывистым выдохом. Да что ж за напасть?

Кое-как замаскировав раздражение, смотрю на Зару. Чувствую себя примерно как подросток, пойманный за пролистыванием журнала для взрослых. Но мелочь, похоже, приняла мою заминку на свой счёт – смущение успело разбавиться ударной порцией самодовольства. Отлично.