сошел?! Как я тебе его найду?.. Вот же послал Всевышний туриста.

Данияр указал на длинные еще тени, пересекавшие заброшенный аул:

– Тень его ищи…

И снова принялся бродить между камней, раз за разом поднимаясь к самой высокой точке селения. Ильяс вздохнул, достал сотовый. Экран показывал одно-единственное деление, да и то отчаянно мигало. Батарейка оказалась заряжена на тридцать процентов. Тогда юноша направился к Данияру, чтобы выйти к сторожевой башне или даже забраться на ее вершину и по возможности попробовать связаться с Мансуром.

* * *

Игнорируя острые как бритва и недовольные взгляды туриста, Ильяс прошел мимо него к центру села. Скорее всего, он предполагал, это был какой-то сторожевой аул, судя по всему, давно заброшенный – может, сорок лет назад, а может, шестьдесят. Таких в горах десятки, если не сотни. Когда-то, еще во времена Великого шелкового пути или во времена Кавказской войны, в нем, скорее всего, жил небольшой гарнизон: несколько десятков мужчин и их семьи – Ильяс насчитал двенадцать дворов, упиравшихся одной стороной в отвесный склон горы, а остальными тремя смотревших в ущелье. Юноша прищурился: все бы хорошо, но его настораживало, что очертания гор в этом месте казались ему совершенно незнакомыми. Все явственнее ощущалось, что он в этих местах никогда не бывал. Но в это верилось с трудом – он сто раз проезжал по этой дороге и прекрасно помнил: в момент аварии они едва свернули с трассы в сторону Аркаса, он еще хотел предложить гостям остановиться в нем и посмотреть остатки средневековой крепости[16]. Как раз подумал об этом, когда на дорогу выскочила та сумасшедшая. То есть места-то должны быть хоженые-перехоженые. Но то, что видел юноша сейчас, тот рельеф местности, который был перед ним, говорил, что они находятся гораздо выше предгорий Кавказа.

Пожав плечами на свои размышления, он прошел по тропе до высшей точки селения, поглядывая, как его чокнутый турист ныряет от стены к стене, будто прячась от кого-то или играя в кошки-мышки. Ильяс скривился.

Добравшись до основания башни, снова достал сотовый, разблокировал и неторопливо обошел башню со всех сторон – одинокий «кубик» все равно только мигал, не обещая устойчивой связи. Ильяс был готов отступить и уже начал оглядываться, чтобы найти возможность забраться на вершину башни в поисках сигнала, когда сотовый вдруг разразился вереницей принятых сообщений и следом – входящим звонком. От неожиданности Ильяс едва не выронил телефон.

– Алло! Мансур! – закричал, с легкостью узнав входящий номер.

– Ты где? – услышал он глухой вопрос из динамика вместо приветствия.

Ильяс засуетился, соображая, как точно описать место, да еще и быстро, пока есть связь, и тут догадался:

– Сейчас геолокацию сброшу.

Нажав несколько кнопок, отправил файл с координатами. Мансур отодвинулся от динамика, спросил хрипло:

– Тебя как туда занесло?! Твою машину нашли в ущелье на повороте на Аркас. А ты в нескольких километрах от Чóха!

Ильяс решил, что безумие его пассажира, видимо, передается воздушно-капельным путем и он тоже сошел с ума. Или у него слуховые галлюцинации.

– Что? – переспросил.

Мансур выдохнул:

– Два дня. Я тебя ищу по горам два дня! Почему Чох? С кем ты там?

Ильяс покосился на Данияра.

– Два дня?

Они попали в аварию вчера. Вчера! Потом по ночной дороге проехали всего немного, и получаса не прошло. Уж точно до Чоха, до которого больше 70 километров, добраться бы не смогли. Но геолокация почему-то показывает Чох… Бредовая идея туриста о горном демоне-оборотне в таком случае выглядела куда более правдоподобной. Ильяс окинул взглядом горы, которые, казалось, знал как свои пять пальцев, но которые сегодня совершенно не узнавал, и проговорил:

– Просто забери нас отсюда…

Связь снова пропала, и юноша не услышал ответ Мансура, но надеялся, что это было «да».

Спустившись с вершины, где стояли руины сторожевой башни, он прищурился. Если турист прав и вчерашний (или позавчерашний на самом деле) безусый кот – оборотень-кав, то он знает, как его приманить.

Прислонившись к стене, Ильяс затянул песню. Высокий и чистый, как горный ручей, голос разливался между камней, а за ним, будто по мановению волшебной палочки, опускалась прохлада. Белесый туман струился по теневой стороне улицы, поднимался, будто роса, разогретая солнцем. Данияр выпрямился и обернулся на голос: туман сформировался в приплюснутую кошачью мордочку и постепенно – в призрачного кота. Его шёрстка поплотнела, покрылась рыжими пятнышками, заискрилась. Преисполненный любопытства, кот шагнул к Ильясу, стараясь держаться в тени.

Юноша продолжать петь, а Данияр – с удивлением рассматривать животное.

Кот приблизился к Ильясу, устроился в паре метров от него, запрокинул голову. Коротко мяукнув, потерся безусой мордой о каменную кладку.

Ильяс рухнул на землю, покатился кубарем по пыльной тропинке, подминая под себя кота, схватил его за шкирку и приподнял над землей:

– А ну, шайтан, говори, зачем нас сюда заманил!

* * *

Несмелый луч солнца скользил по лицу, прядь волос упала на лоб – ею играл легкий ветерок, проникший откуда-то сверху и щекотавший кожу. Тишина и щебет птиц, шум воды в отдалении – Катя поймала себя на мысли, что она будто в раю. Сладко потянулась. И тут же подскочила, резко села и огляделась: серые нештукатуреные стены, круглое оконце без стекол, сама она находится на ложе, покрытом десятком цветастых одеял, в ворохе разномастных подушек, часть которых упала на пол. Катя скользнула по нему взглядом – простой земляной, покрытый домоткаными половиками в красно-желтую полоску.

Из мебели в комнате был только крашенный голубой краской табурет, служивший, по-видимому, одновременно и столом, и стулом, и прикроватной тумбочкой. Во всяком случае, на нем сейчас стояли потухший огарок восковой свечи и кружка молока, прикрытая щедрым ломтем черного хлеба с тмином и изюмом. Тонкий аромат дразнил ноздри, девушка невольно сглотнула слюну. Подтянувшись, взяла хлеб и осторожно откусила небольшой сладковато-пряный кусочек. В желудке заурчало от голода.

Катя спустила ноги с кровати, прислушалась к непривычной тишине. Сунув ноги в кроссовки, поднялась и прошла к двери. Толкнула ее – небольшое помещение встретило сумрачной прохладой и темнотой.

– Эй, есть кто? – эхо глухо подхватило ее голос, отнесло в глубину помещения.

Не дождавшись оттуда ни звука, девушка, оставив распахнутой свою дверь, чтобы хоть как-то осветить дорогу, двинулась в темноту. Сделав несколько шагов, огляделась. Это было помещение странной, неправильной формы, без углов, с низким потолком – она ощущала давление сверху. Здесь пахло землей, сыростью и мхом. Катя искала глазами выход или окно. Но, похоже, единственным выходом из этого каменного мешка была ее собственная