– Знаешь, ты красивая, – низким хрипловатым голосом произнес он. – Следовало сказать тебе об этом раньше.

– Лучше поздно, чем никогда.

Она сама удивилась тому, как ровно это прозвучало, учитывая, что сердце заходилось в груди.

Он провел рукой по ее руке, и его губы снова дрогнули в подобии улыбки. А затем он поцеловал ее, и она, не раздумывая, обвила его шею руками и прижалась теснее. Краем уха она услышала, как захлопнулась входная дверь, и поняла, что они уже в квартире и она зажата между ним и дверью, что его руки сжимают ее голые плечи, а она стаскивает с себя пальто. Потом со звоном упали на пол ключи, но она даже не посмотрела, куда именно, уверенная, что дверь надежно закрыта, и боясь оторваться от его губ. Первым отпрянул он, и Джози с облегчением поняла, что не одна она с трудом переводит дыхание.

– Меня внизу такси ждет, – чуть дрогнувшим голосом произнес он.

Живот свело, к горлу подкатил комок, но она сжала губы и кивнула. Впрочем, Макс не пытался уйти – снова поправил ей волосы, глядя глаза в глаза. И тогда Джози, зная, что, возможно, нарывается на боль, что рисковать не следует, потому что она и так уязвима, и отказ в канун Рождества окончательно добьет ее, глубоко вдохнула, склонила набок голову и улыбнулась.

– Или ты можешь остаться.

Макс внимательно посмотрел на нее и тоже улыбнулся.

– Или я могу остаться.

Она засмеялась, чуть задыхаясь, и он поцеловал ее снова.

Джози проснулась, когда было еще темно – настолько темно, насколько здесь это возможно. Ночью Макс чуть отодвинулся от нее, но она по-прежнему чувствовала тепло его тела, его пальцы слегка касались ее руки. Его дыхание было ровным, так что можно было с уверенностью сказать, что он по-прежнему спит. И под пуховым одеялом он был совсем-совсем голый. И она тоже.

Она несколько раз моргнула, прогоняя остатки сна, затем осторожно переместилась к краю кровати, стараясь производить как можно меньше шума. Там она замерла, прикусив губу и разглядывая очертания его тела. Он выглядел спящим, и притворяться у него не было причин. Джози беззвучно ступила на линолеум – после тепла постели воздух в комнате показался ей ледяным. На цыпочках она пересекла комнату, захватив по пути легинсы и топ, и, когда благополучно оказалась по другую сторону двери, выдохнула и шустро побежала в ванную, морщась от прикосновений холодного воздуха к голой коже.

Включив свет, она испытала облегчение оттого, что мир вокруг снова стал виден, и быстро натянула топ и легинсы. Посмотрев на себя в зеркало, вздохнула. Понятно, что с похмелья видок всегда тот еще, но это утешало мало: тушь и подводка размазались, тональный крем местами скатался, и губы слегка опухли. Она легко дотронулась до них и невольно улыбнулась. А вот тут она ни при чем.

Джози начала с лица – смыла остатки вчерашней ночи и нанесла легкий слой питательного крема, затем принялась за волосы и долго чистила зубы, после чего удовлетворенно кивнула. Так-то лучше. По крайней мере, когда Макс проснется, она не будет выглядеть как чучело.

Она на цыпочках вернулась в спальню, но зря старалась не шуметь – когда она вошла, Макс смотрел на нее из темноты.

– Без тебя здесь холодно, – пожаловался он вялым со сна голосом.

– Извини, – прошептала она. Темнота и холод почему-то побуждали соблюдать тишину, как будто бы, говоря нормальным голосом, можно было разбудить других жильцов. Хотя Джози предполагала, что многие уже проснулись, и дети с носками помчались в спальню к родителям, стремясь как можно раньше начать Рождество. Она очень смутно помнила, как все это было у них, до аварии, и тряхнула головой, отгоняя воспоминания.

– Вчера я забыла включить отопление, – извиняющимся тоном сказала она.

Он закинул руки за голову, и она проследила глазами за его движением, пробежала внимательным взглядом по всему его мускулистому торсу.

– Надо сказать, что причины временной потери памяти мне больше по душе, чем само отопление.

Джози не включала свет, боясь нарушить магию темноты и вернуться в реальность. Она чувствовала, что он наблюдает за ней, когда босыми ногами шла назад к кровати и неловко пристраивалась на краешке. Она думала, может, ей следует окончательно встать, раз она уже на ногах: вдруг он хочет уйти прямо сейчас? Макс разрешил ее сомнения – схватил ее за руку и, притянув к себе, обнял.

– Говорю же, – прошептал он ей в ухо, – без тебя здесь холодно. – Она тихо засмеялась. Макс нежно поцеловал ее в шею, и по ее телу пробежала дрожь. – Какая-то односторонняя ситуация – ты жульничаешь. – Он указал на ее одежду, и она придвинулась чуть ближе, прижалась к нему спиной, ведя пальцами по его руке.

– Мне выйти, чтобы ты оделся? – В ее голосе слышался легкий смешок, ей нравилось, как это прозвучало.

Он снова поцеловал ее в шею.

– Нет. Я хочу, чтобы ты осталась и разделась. – Она повернула к нему голову, широко улыбаясь, и он легонько поцеловал ее в уголок рта. – С Рождеством, – прошептал он.

– С Рождеством, – откликнулась она и впервые за долгое время поняла, что наступление рождественского утра не печалит ее, что она на самом деле с волнением ждет того, что принесет этот день.

Макс уступил и отправился в ванную приводить себя в порядок, а Джози стала готовить кофе, который они выпили в кровати, болтая о пустяках и отвечая на рождественские эсэмэски. Потом Макс вдруг сел прямо и заявил:

– Так, мы идем гулять.

Джози удивленно вскинула брови.

– Хорошо. А куда именно?

Он закатил глаза и выпрыгнул из кровати, точно от переизбытка энергии.

– Давай рискнем и поищем в тебе авантюрную жилку.

На улице было холодно и блекло, отнюдь не живописно, но плотные темные облака, казалось, таили обещание чего-то, намек на нечто прекрасное за ними, сулившее день, заряженный электричеством, а не сопряженный с печалью. В воздухе чувствовалась сырость, которая липла к лицу Джози, между тем как ветер целовал ей щеки, и она не возражала – это было свежо, точно вся ее система переходила в режим готовности.

Макс предложил пройтись, правда, ему пришлось воспользоваться навигатором – он то и дело останавливался, поворачивая телефон и проверяя, что они идут в нужном направлении. К тому моменту, когда Джози поняла, куда он ее ведет, она слегка запыхалась, а он, казалось, ничуть. При виде паба она схватила его за руку и сжала.

Это был тот самый паб, куда они зашли в первый раз, после того как она бессовестно сбила его с ног. Джози невольно заулыбалась, тронутая сентиментальными переживаниями. Он улыбнулся и, переплетя свои пальцы с ее, повел внутрь. Там было, пожалуй, слишком оживленно для Рождества, но все улыбались и, когда они проходили мимо, кивали им и желали веселого праздника, и они отвечали тем же. За стойкой стояла знакомая барменша, она тоже сияла улыбкой, а ее хвостики были украшены красной мишурой и при каждом движении поблескивали.